– Большинство из вас покупает у меня. Большинство из вас в порядке. Но босс… Он беспокоится. Беспокоится, что вокруг бродят копы, после того случая на ферме. Думает, люди начнут задавать вопросы. И знаете, кого он не любит сильнее, чем людей, которые не платят? Он не любит тех, кто болтает. До вас дошло?
Джо доводилось слышать такие речи, когда мелкота, одевшись, как крутые бандиты, толкала убогие диалоги из паршивых фильмов – но не так, держа на ладони полный зал людей, втягивая ноздрями их страх.
Райан покачал головой.
– Думаю, вы не станете. Думаю, тут нужен пример. Заявление о намерениях, так бы назвал это босс.
Мертвая тишина. Райан, ищущий еще внимания, ненужного, но все равно желанного.
Он вытащил нож.
Сдавленный вскрик из задних рядов, задушенный взглядами.
– Мы тут делаем хорошее дело, – сказал Райан, – а босс говорит, что хорошее дело нужно защищать, за него нужно драться.
Он приставил кончик ножа к шее диджея.
– Вот дерьмо, – сказала Дейзи-Мэй.
Джо смотрел на Оуэнса, местного копа, желая, чтобы тот начал действовать. Он прекратит это, прямо сейчас, наверняка. Есть разница между ленью и продажностью.
Диджей дернулся, когда нож прижался к его шее; за кончиком потянулись кровавые бусины.
– Парень понтуется, – сказала Дейзи-Мэй. Джо подумал, что ни разу в жизни не слышал настолько неуверенной интонации.
– Это послание, – заявил Райан. – Городом управляют «Пилигримы», а не «свиньи». Каждый, кто нарушит наши законы, вроде этого козла, получит последствия.
– Мы должны что-то сделать, – сказал Джо, пока дилер сверлил взглядом клиентов бара.
– Типа чего? – спросила Дейзи-Мэй. – Будем являться ему, пока он не осознает свои грехи?
– Мы полиция, так ты мне говорила, – ответил Джо, когда Райан поднял нож, смакуя момент, предвкушение. – Полиция не стоит в стороне, когда происходит такое.
– Кто-нибудь его остановит, – пробормотала Дейзи-Мэй.
– Никто не собирается его останавливать, – ответил Джо, когда парень начал опускать нож.
Он бросился к нему, понимая, что попытка тщетна, но все равно надо попытаться. Его бесформенное тело прошло сквозь стол. Нож опустился, держа курс на хрящи шеи диджея.
– Бл… – произнесла Дейзи-Мэй.
Она нырнула вперед, выставив тощую алебастровую руку, создавая преграду между шеей и ножом.
Парень изумленно моргнул, когда клинок уткнулся в воздух.
– Бл… – выдохнула Дейзи-Мэй, сжав кулак; ее рука была стальной балкой, в которую уперся нож.
Пока Райан с отвисшей челюстью глядел на это дело, Джо наблюдал, как Дейзи-Мэй замахнулась, а потом толкнула дилера, полетевшего кувырком с бильярдного стола на пол.
Джо перевел взгляд с того места, где только что стоял Райан, на потрясенную толпу, а потом на Дейзи-Мэй.
– Бл… – сказал он.
Глава 16
Мимо проносилась сельская местность, бесформенная и бесконечная. Тонкая щель в окне машины давала добро ночному воздуху, которого не могли чувствовать ни Джо, ни Дейзи-Мэй. Райан сгорбился на водительском сиденье; руки бродили по рулю, шея дергалась, взгляд постоянно перебегал к зеркалу заднего вида, словно парень ожидал застать врасплох своих невидимых пассажиров.
– Этот парень нас угробит, если не сбросит скорость, – сказала Дейзи-Мэй, развалившись на заднем сиденье рядом с коробками от пиццы.
Джо взглянул на нее с пассажирского места.
– Такое сходит в Загоне за черный юмор?
– Ничуть не хуже петли на шее, так что сходит, ага.
Джо покачал головой, возбужденный, не понимая, куда смотреть и что думать.
– Как ты его остановила? Ты – полтергейст?
– Ты смотрел слишком много фильмов.
– Очевидно, мало, если я должен был понять, что это было.
– Полтергейсты – просто куски злобы, растерянности и ярости, – сказала Дейзи-Мэй. – Я втравила нас в серьезную беду, когда спасла того мужика в пабе. Это в тысячу раз хуже.
– Ты сделала хорошее дело, – отозвался Джо. – За это никого не наказывают.
– Мы не в том мире, – ответила Дейзи-Мэй. – Тем более за такое дело. Я нарушила правила, понимаешь? Я перешла черту, и теперь будут последствия. «Мы не вмешиваемся физически». Это железное правило «Отряда мертвых».
Райан выругался, в последнюю минуту заметив яму на дороге; шины скрипнули по асфальту, когда он выкрутил руль.
– Ты понятия не имеешь, кого я на нас натравила, когда вот так вмешалась, – пробормотала Дейзи-Мэй. – Все равно что забраться в львиный вольер в зоопарке, вымазаться свежим мясом и начать колотить битой по решетке. Ты, блин, даже не понимаешь, какие силы это услышат – и как они будут голодны.
– Ты остановила нож. Ты столкнула этого козла с бильярдного стола. Ты не смогла бы это сделать, когда была жива, мелкая девчонка. Тогда как?
Дейзи-Мэй отвернулась к окну.
– Не знаю.
– Ты не знаешь? – переспросил Джо резким от недоверия голосом.
– Меня никто не учил, – сказала Дейзи-Мэй. – Некоторые из нас могут, некоторые нет. Мейбл, та женщина, которая снабдила нас оружием в Загоне… Она это типа изобрела. Сказала, такое получится, только если ты «чист сердцем и в душе твоей праведный гнев».
Джо фыркнул.
– Звучит как научная теория.
– Приятель, смейся сколько хочешь. Тут нет никакой науки; есть только миф и легенда, и поверь, эта легенда уже направляется к нам.
– А у этой легенды есть имя?
Дейзи-Мэй потерла шрамы на запястьях.
– Ксилофонный Человек.
По спине Джо пробежал холодок.
– Если послушать Мейбл, стоит тебе взглянуть ему в лицо, и ты сойдешь с ума.
– Может, поэтому она такая склочная и дерганая, – предположил Джо.
– Придурок ты, – без особого чувства отозвалась Дейзи-Мэй.
– Есть одна штука, которую я не понимаю. Если почвенная сторона убивает нашу память, как ты все это помнишь?
На горизонте появился парк развлечений, пульсирующий светом. Райан немного притормозил; маниакальная блевотина хеппи-хардкора из колонок держала прежний темп.
– Это как деменция, – ответила Дейзи-Мэй. – Ты помнишь, как ходил в тот сраный паб, когда был мальчишкой, и все такое, потому что долговременная память держится дольше. А вот кратковременная идет на хер первой… – Она с отвращением оглядела машину, будто та ей что-то напоминала. – Джоуи, что мы делаем в этой машине?
Джо, моргнув, впился ногтями в сиденье – бесплодный жест, от которого он почему-то почувствовал себя лучше. Его разум был морем, окутанным туманом, в нем вздымались и рушились бесчисленные волны.
