«Ракушечная отмель» в Скегнессе была бетонным нарывом, выросшим прямо под крошащимся причалом, местом, куда подростки приходили неумело хвастаться, а наркоманы – за ширевом и передозом. Построенная в 1950-х для утонченного собрания сувенирных магазинчиков, сейчас она являлась наглядной данью памяти потускневшей славе городка.
«А может, я просто сноб, как сказала Дейзи-Мэй, – подумал Джо. – Может, мне должно быть стыдно за плохие воспоминания о родном городе. И Дейзи-Мэй была права: эта дрянь вроде деменции. Я помню события детства, но с трудом вспоминаю, что случилось пять минут назад».
Правда, от долговременной памяти была своя польза. «Ракушечная отмель» являлась давним ресурсом, которым пользовались они с Питом: экспонаты местной коллекции наркоманов и информаторов выдавали сведения и намеки за двадцатифунтовую бумажку или угрозу тюрьмы. Именно в «Ракушечной отмели» Джо впервые узнал о той ферме, хотя, учитывая, что эти сведения привели к его смерти, возможно, идея была не из лучших.
И все же старые привычки умирают труднее, чем копы средних лет, и здесь хватает мест, чтобы подкрасться и подслушать. Такое серьезное событие, как его убийство, разойдется рябью по всему местному криминальному сообществу, которое звало «Ракушечную отмель» своим домом. Итак, Джо будет выжидать, слушать, и посмотрит, что сможет выяснить.
Снова зазвонили колокольчики (Евросоюз выделил деньги на художественную инсталляцию, призванную улучшить район, но эта штука постоянно страдала от вандализма местных ненавистников ЕС), дав Джо знать, что он уже близко. Снизу послышались голоса. Громкие, на грани, пронизанные ссорой.
Джо подобрался к краю заасфальтированной набережной и спрыгнул на бетонную рампу, ведущую к «Ракушечной отмели». Подул ветер, взметая клубы снега. Перед Джо лежал угрюмый тоннель; лавки, которые некогда здесь гнездились, давно исчезли, и теперь в их останках нашла приют группа испитых мужчин и женщин.
Группу разделял яркий костер. С одной стороны сидели пожилые мужчина и женщина, выкрикивающие ругательства подросткам на другой стороне; резкий славянский акцент Джо назвал бы болгарским, если б от этого зависела его жизнь, и румынским, если нет.
В стороне от них, мирно наблюдая, стоял мужчина, чьи длинные белоснежные волосы и борода, еще длиннее и белее, придавали ему вид человека, пришедшего на маскарад в костюме Бога.
«Может, это сам авторитет, – подумал Джо. – Может, поэтому Дейзи-Мэй сказала идти сюда… Было бы не самое безумное за сегодняшний день».
Мужчина согнулся в приступе кашля, немного повернулся, и Джо увидел, что он моложе, чем казался поначалу, и что левый рукав у него пустой, болтается, пришпиленный к плечу.
«Похоже, теорию насчет Бога можно отложить на полку, – подумал Джо. – Сомневаюсь, что у Всемогущего не хватает руки».
Джо подкрался ближе, не в силах избавиться от давней привычки, хотя сейчас его никто не мог видеть или слышать.
– Знаешь, красться не обязательно, – сказал однорукий мужчина, стоя спиной к Джо. – Когда они так возбуждаются, их меньше всего занимают всякие пришлые вроде тебя.
Джо оторопел.
– Да, я тебя вижу, и нет, я не мертв, – произнес мужчина, оборачиваясь к нему с теплой улыбкой. – Я Илайес.
Джо вытаращился на Илайеса и ссорящихся у огня. Пожилая пара потащилась прочь, и Джо охнул от удивления, когда один из подростков пошел вслед за ними прямо сквозь огонь.
Илайес кивнул в их сторону.
– Если я не мертв, это еще не значит, что они живы. – Он крикнул, немедленно притянув к себе внимание группы. Они разом обернулись, и когда Илайес заговорил с ними, Джо узнал умиротворяющую речь, пусть и не язык, на котором она произносилась. Отчитанная группа склонила головы.
– Что ты им сказал? – спросил Джо.
– Я сказал, что если они не будут вести себя как должно, я отберу те немногие наркотики, которые у них остались.
– Ты можешь это сделать?
– Если есть воля, сделать можно что угодно, – ответил Илайес, улыбаясь Джо. – Я устрою местных, а потом ты можешь рассказать, по какому делу тебя послала сюда Герцогиня.
* * *
Джо пристроился на усыпанном шприцами полу, пережевывая выданный Илайесом кусок жвачки. Однорукий мужчина расхаживал среди коленопреклоненных исхудавших призраков, раздавая кусочки исцеления памяти. «Как будто он священник, – подумал Джо, – а они – верные ученики, получающие крошки с его стола».
По мере того как призраки засовывали жвачку в рот и начинали разминать ее зубами, на группу снисходил мир. Удовлетворенный Илайес протащил по полу убогий деревянный стул и поставил его напротив Джо. Забравшись в черный, искусно потрепанный саквояж, вытащил клетчатый термос, медленно открутил крышку и налил себе чашку чего-то горячего.
– Я бы предложил тебе чашку, – сказал он, – но ты мертв.
– Как вышло, что ты меня видишь? – спросил Джо. – И их?
– Тебя, похоже, это не слишком удивляет, – заметил Илайес, подув на свой напиток и медленно втянув воздух.
– Я только что видел, как слоночеловек сожрал целиком девчонку, – ответил Джо. – Удивление давно свалило на хер.
– Ксилофонный Человек, – произнес Илайес. – По крайней мере, так я его знаю; он известен под разными именами.
– Ага. Видимо, чудовища падки до имен. Но ты не ответил на мой вопрос: как вышло, что ты меня видишь?
Илайес отпил из чашки, его дыхание царапало зимний воздух.
– Ты – член «Отряда мертвых», насколько я понимаю. Новичок, если задаешь мне такие вопросы.
– Еще один ответ с вопросом. Ты определенно должен быть знаком с Герцогиней.
– Да, я с ней знаком. – Илайес сделал еще один глоток, скривился и выплеснул остатки содержимого чашки в снег, окружавший их импровизированный лагерь. Жидкость растопила снег, как кислота. – И нахожусь здесь из-за нее.
Души напротив них обмякли на полу с осовелыми взглядами; прежняя ссора была, по-видимому, забыта.
– Какое-то время они будут мирными, – сказал Илайес. – Жвачка не столько возвращает им память, сколько действует как успокоительное.
– Похоже на то. Почему?
– Они слишком долго пробыли на Почве, – ответил Илайес. – Перекрой мозгу кислород, и мозг будет непоправимо поврежден. Для таких, как ты, верно обратное. Для тебя и для них.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил Джо. – И про Герцогиню?
– Зона влияния Загона распространяется намного дальше послежизни. У них много служителей вроде меня, чья цель – продолжать дело на Почве.
– С твоих слов, это похоже на культ, – заметил Джо.
– Скорее боковой отросток религии, – отозвался Илайес. – Мы вроде Армии спасения. Я даю утешение тем душам, которые умерли на Почве и не смогли перейти. Эта группа, к примеру, пробыла здесь так долго, что их суть выжжена до последней унции. Никакой «Отряд мертвых» не отомстит за них; насмешка, если задуматься о том, насколько жестокой была их смерть.
