Джо нахмурился, встревоженный чем-то неопределенным. Он встал, подошел к группе и остановился в паре футов от них.
– Я знаю этих людей.
Илайес закашлялся, достал носовой платок и прижал ко рту, ловя мокроту. Придя в себя, он скептически посмотрел на Джо.
– Откуда ты можешь их знать?
Ручеек воспоминаний потек в разуме, быстро превращаясь в бодрый поток. Джо прошелся, собираясь с мыслями и стараясь не зачерпнуть слишком много разом.
– Ты откуда-то поблизости?
Илайес покачал головой.
– Я был отправлен в паломничество. Миссия в колониях, помочь местным.
Джо последний раз взглянул на одурманенную группу, потом вернулся к своему месту на полу.
– Ну а я отсюда, и раньше тут было иначе. Изолированней. Потом, сколько-то лет назад, начался мощный наплыв европейцев. Поляки, румыны… они приехали работать на полях, на складах, где угодно; главное, что они приехали работать. И местные почувствовали себя обойденными. Работа, которую они раньше не желали, внезапно стала самой привлекательной работой в мире, поскольку ее пожелал кто-то другой. Между группами начались трения, барьеры, и не только языковые. На такой почве взрастает расизм. Кучка местных начала нападать на иностранных рабочих – хуже всего пришлось румынам, – и меня, всего три месяца на службе и зеленого, как яблоко, сбросили сюда в качестве местного парня, чтобы договориться о каком-то сорте мира.
Илайес закрутил крышку термоса и засунул его обратно в сумку.
– И как отреагировали местные?
– Плохо, – ответил Джо. – Я не успел пробыть здесь двадцать четыре часа, как они забросали зажигательными бомбами дом иммигрантов. Тринадцать человек, упакованные в дом с двумя спальнями, сгорели. – Он кивнул в сторону душ. – Я узнал лица. Некоторые из них были в том доме.
Илайес улыбнулся так, будто Джо прошел испытание.
– Герцогиня сказала, если ты найдешь путь сюда и вспомнишь эти бедные души, тогда еще остается надежда.
– Надежда на что?
– Надежда, что от твоей памяти осталось достаточно. Что ты все еще способен раскрыть это дело.
– Ты можешь говорить с Герцогиней? – спросил Джо. – Как?
Илайес снова вздрогнул, громко закашлялся и вновь торопливо поднес к губам платок. Джо заметил пятна крови.
Илайес заметил его взгляд.
– Ты детектив. Уверен, ты сможешь разобраться.
Джо внимательно посмотрел на мужчину. Кожа восковая – не настолько, как у Герцогини, но недалеко, – обтягивает лицо, подчеркивая выпуклость глазных яблок. Пляшущее пламя старательно прятало впадины под глазами, но не могло скрыть все.
– Ты болен.
Илайес кивнул, опустил взгляд на пустой рукав.
– Вежливый способ сказать «ты умираешь», – но да, ты прав. Рак забрал мою руку и заберет еще многое, прежде чем я уйду.
– Мне жаль, – сказал Джо.
Илайес улыбнулся.
– А мне – нет. Это дар. Неизлечимо больной способен видеть следы послежизни, а когда стоишь одной ногой в дверях, как я, – намного больше. Это часто списывают на галлюцинации от обезболивающих, на бред умирающих, но это не так. Это отблеск того, что идет следом.
Джо потер лицо, пытаясь вмешать сюда какую-то логику.
– А при чем тут Загон?
Илайес улыбнулся, открыв съежившиеся десны.
– Мне повезло родиться в особенной общине церкви. Она посвящает жизнь помощи душам вроде тех, что в углу. Наше время на Почве может быть коротко, но пока мы здесь, мы помогаем душам, которые не смогли перейти. Это благословение.
«Это культ, – подумал Джо, – причем один из реально безумных».
Тем не менее, возможно, от этого культа была некая польза.
– В школе есть душа – мальчишка. Он вроде людей здесь, только заметно хуже. Ты можешь ему помочь?
– Уверен, что могу, – ответил Илайес, – и несомненно постараюсь.
Джо поднялся, улыбнулся однорукому мужчине.
– Спасибо.
– Куда ты собираешься?
– На Почве я был детективом. Настоящим, не разодетой призрачной херней. Я разберусь с этим.
Илайес кивнул, глядя сквозь Джо, будто с чем-то боролся.
– Знаешь, меня послали сюда из-за скачка смертности. Души бездомных мужчин – и нескольких женщин, – умерших от передоза.
Джо мрачно кивнул.
– Всегда было местной проблемой.
– Да, но тут есть интересная штука насчет этих смертей. Умирают бывшие наркоманы. Люди избавляются от зависимости, а потом вдруг оказываются мертвыми.
– Рецидивы, – предположил Джо.
– Не в такой степени, – сказал Илайес, – и не в таком количестве.
Внутри Джо зашевелилось любопытство, почуяло запах интересного.
– Откуда ты знаешь?
– Это моя работа. Мне нужно знать, как умерли души на моем попечении, чтобы я мог помочь им наилучшим образом. – Илайес рассеянно покрутил пустой рукав, что-то взвешивая. – Пляжное кафе «У Джози». Ты его знаешь?
Джо кольнула заноза детских воспоминаний.
– Думаю, да.
Илайес положил на пол рядом с Джо одну полоску жвачки.
– Это пункт приема и выдачи товара в пересылке наркотиков. Все люди, которые перевозили эти наркотики, – многие из них умерли и остались на моем попечении, – были бездомными и, одно время, – членами общественного убежища для бездомных, основанного церковью. Я думаю, «настоящий» детектив сможет что-нибудь извлечь из этой информации, верно?
Глава 22
Ксилофонный Человек наслаждался властью, которой обладал, больше, чем следовало. Он первым был готов это признать, и последним – испытать вину на этот счет.
Взгляды, которые он собирал, трусливые, исподтишка, то, как души вокруг, казалось, тускнели от одного его присутствия, было зна́ком, что он делает свою работу, чтит свое истинное призвание. Удовольствие, которое они ему доставляли, полагал он, и было причиной, по которой он встал на этот путь – и был изгнан из Следующего Места без возврата.
Не то чтобы его сильно интересовал возврат. Здесь – в отличие от того, другого места – его уважали. Здесь он был Инфернальным Змеем, Болтливой Тварью, Отбраковщиком Людей, Ксилофонным Человеком… Столько имен за века, и все они подразумевают один исход для каждого, преступившего законы противоестественного порядка.
Он наблюдал, без веселья или сожаления, как неуклюжие полудуши, среди которых он шел, огибают его, зная, на каком-то животном уровне, что его следует страшиться. Лишенные. Смехотворные существа. Даже у Всемогущего должно возникать искушение избавиться от них. В конце концов, он не счел их достаточно чистыми для небес.
