Та, к кому она направлялась, тоже не добавляла желания спешить. Мейбл была ветераном чистилища, пробывшим здесь почти столько же, сколько она сама, занимая позицию пусть и не столь важную, но определенно находящуюся в той же лиге. Собственная оружейница «Отряда мертвых», всего несколько часов назад снабдившая Дейзи-Мэй и Джо снаряжением, необходимым для почвенного мира.
Старуха – всунутая в бесформенный, потрепанный комбинезон, который скорее носил ее, чем наоборот, – рассеянно почесала спину и выдала Герцогине улыбку, лишенную искренности.
– Ты ее видела? – сказала Мейбл.
– Кого? – переспросила Герцогиня, разозлившись на защитные нотки собственного голоса и старую каргу, которая умудрилась мгновенно вынудить ее к защите.
Раздался смех оружейницы, тот, к которому Герцогиня давным-давно питала отвращение.
– Сколько у нас есть вернувшихся из ада сестер?
Герцогиня оскалилась.
– Да, я ее видела.
– Чего она хочет? Я следила за ней, только издалека. Эти волосы правда ни с чем не спутаешь, да и походку тоже…
– Она хотела разделить.
– Что разделить?
– Загон. И все, что с ним связано.
Мейбл хмыкнула.
– Вот оно как…
– Да. И не думаю, что это особенно удачная идея, – сказала Герцогиня.
– Ханна с ними общается, да? – спросила Мейбл. – Я видела, как они работают над стеной, ищут слабые места.
– Их там нет, – с вызовом ответила Герцогиня.
– Надеюсь, ты права, – заметила Мейбл. – А если нет? Рейчел, куда это нас приведет? Куда это приведет Загон?
– Я пришла по другому поводу, – сказала Герцогиня. – Мне нужна пара вещей.
Мейбл с сомнением посмотрела на нее.
– Ты собираешься на почвенную сторону?
Герцогиня подняла взгляд на котел чернеющих, бурлящих туч.
– Вряд ли я приду сюда подышать свежим воздухом.
– Та девчонка – твоя слабость…
Герцогиня кивнула.
Лицо Мейбл неохотно, будто она забыла, как это бывает, смягчилось.
– Больше некого послать?
– Тебя? – сказала Герцогиня с той же легкой оттепелью.
– Я слишком старая и толстая, чтобы топтаться по Почве, – ответила Мейбл. – Но если ты твердо всё решила, мне лучше достать главный калибр.
Она залезла под прилавок. Жесткий брезент наверху натянуло порывом ветра.
Герцогиня нахмурилась.
– Лучше поторопись. Скоро откроется щель; я надеялась пройти в это время.
Мейбл, хмыкнув, вывалила на деревянный прилавок между ними ржавый кусок металла.
– Насчет лишенных особо не беспокойся.
Герцогиня прикусила язык, ткнула пальцем в перчатку, которую достала сестра.
– Перебор, не думаешь?
– Неа, – ответила Мейбл, сплюнула на манжету комбинезона и протерла перчатку. – Дела тут плохи, Рейчел, и будут еще хуже. Все больше и больше лишенных пробирается в Жижу.
– Мы ее так не называем, – раздраженно вставила Герцогиня.
– …и дело не только в этом. Воздух. В нем что-то есть, и можешь сколько хочешь притворяться, что не чувствуешь, но назревают перемены. Что-то близится.
Герцогиня вложила руку в перчатку (несмотря на «сплюнь и протри» Мейбл, перчатка осталась скорее «сплюнь», чем «протри»), и та защелкнулась вокруг руки; тонкие полосы ранее скрытой стали обвились вокруг ржавой оболочки.
Когда прозвучал окончательный кланк, Герцогиня подняла руку, потом помахала ею; металл казался сейчас не тяжелее тонкого хлопка.
Мейбл фыркнула.
– Вечно на тебе все выглядит лучше, чем на мне.
* * *
Нельзя просто весело прогуляться через Жижу и выпасть на другой стороне в той точке почвенного мира, в которой пожелаешь. Пройти с одной стороны на другую – все равно что сесть на рейс из правильного аэропорта; если ты не выберешь правильный маршрут, скорее всего окажешься в Тегеране, когда на самом деле хотел плюхнуться на Таити.
Знание этих точек напряжения вдоль стен Загона было известно только Герцогине, которая выдавала информацию членам «Отряда мертвых» там и тогда, где и когда это требовалось, и забирала эти воспоминания, едва задание было выполнено. Дейзи-Мэй как-то спросила ее, почему только ей доверена эта информация.
– Потому что во время войны ты не раздаешь боевые планы уборщикам. Ты придерживаешься принципа служебной необходимости, а она есть только у меня.
– А если с тобой что-то случится? – спросила тогда девушка, словно пес с костью. – Мы в полной жопе.
– На этот случай приняты специальные меры, – сказала ей Герцогиня, хотя любой другой получил бы вместо ответа выговор. – Никто не занимается этой работой вечно, даже я. Все заканчивается, даже смерть.
Никогда она не была настолько уверена – и рада – этой непреложной правде, как прямо сейчас, когда стояла у бесконечной каменной стены, пытаясь вспомнить, куда дела Нью-Йорк.
Герцогиня шаг за шагом двигалась вдоль стены, не замечая бегущего по спине холодка, знака, что за ней наблюдают; пальцы плясали на холодной каменной поверхности.
Обернулась, следя за многочисленной группой лишенных, следящих за ней; все молчат, все неподвижны. Невозможно было игнорировать эту неподвижность, это молчание, как бы ей того ни хотелось.
Нужно поторопиться.
Пальцы ласкали стену, перчатка на правой руке сверкала в вулканических тучах, собиравшихся над головой.
«Нет, – думала Герцогиня, – это Мехико. Но уже ближе.
Сан-Диего.
Лос-Анджелес».
Пальцы сдвинулись вправо.
Она обернулась.
Лишенные сдвинулись вперед, молча сократив расстояние между ними вдвое.
«Колорадо.
Канзас.
Кентукки».
Снова обернулась. Стадо уже в дюймах от нее.
«Я не могу рисковать. Они слишком близко, их слишком много, – подумала Герцогиня. – Потому что я не смогу взорвать всех, как бы мне ни хотелось.
Вот.
Нью-Йорк».
Рев труб, возвещающий ежедневный раскол в небе.
Головы резко дергаются в его сторону, стеклянные глаза окружающих тел подсвечены белым, появляется ежедневная зеленая карта на небеса.
«Спасена трубами, – подумала Герцогиня. – Щель отвлечет на себя большинство, если не всех».
Она не отвлекла.
Толпа, окружившая ее, – слишком много, не сосчитать – не сдвинулась ни на дюйм; головы разворачивались обратно. Салонный трюк, работавший целую эру, протух.
