Дворники мотались влево и вправо, едва выигрывая войну со снегом, колеса неуверенно шли по обледеневшей дороге.
– Подержи руль, а? – сказал Райан, снимая руки с руля и быстро растирая их. – Вообще ты не сильно ошиблась. Пришла Балтика. Типа холод со всех сторон.
Девушка – сплошные глаза-блюдца – зло схватилась за руль, на костяшках проступили белые точки.
– Знаешь, как моя мама это называет? Призраки.
Райан, фыркнув, снова взялся за руль; по его кровеносной системе неслись наркотики.
– Твоя мама – тупая сучка. Призраков не бывает. И с чего бы им за нами таскаться?
Девушка отвернулась от окна.
– Ты сделал до фига всякого дерьма. И, похоже, сделаешь еще больше. Духи, блин… Они места себе не находят, точно тебе говорю. Это типа как осиное гнездо пнуть.
– Ничего я такого не сделал, только чтоб выжить, – отозвался Райан, защищаясь. – Никаким призракам я не интересен. Потом, они ж являются во всяких местах, да? Типа замков, склепов и прочей херни. Что призраку делать в раздолбанной «Фиесте»?
«Вопрос на пять миллионов долларов, – подумал Джо. – Что я здесь делаю?»
Он залез в карман, вытащил блокнот и ручку, которые дала ему Дейзи-Мэй, невольно улыбнувшись логотипу «Драгнет», и провел по нему пальцем, наслаждаясь способностью чего-то касаться.
Открыв блокнот (и обругав детский размер листиков), вытащил ручку из кармашка и стал постукивать ею по зубам. «Считай себя писателем-призраком», – сказала Дейзи-Мэй, когда дала ему блокнот, а потом добрых тридцать секунд смеялась собственной шутке.
Ему нравилась эта девушка. В ней был огонь, который не следовало гасить. Джо сморгнул ее прочь, добавив к пачке тех вещей, с которыми ничего не может поделать, но все равно будет скорбеть о них остаток вечности.
«Сосредоточься, – вновь сказал он себе. – Соберись».
Начал читать записи.
И тут же пожалел об этом.
«Меня зовут Джо Лазарус. Я детектив и должен раскрыть убийство.
Мое собственное.
Меня убили на ферме в Линкольншире. Убил мой напарник, Пит. Наверное.
Позже я обнаружил на этой ферме тела двух девушек. Одна из этих девушек, Дейзи-Мэй, теперь призрак и помогает мне. По крайней мере, раньше. Потом ее сожрал человек со слоновьим черепом вместо головы».
Джо потер глаза. Если он сошел с ума, пусть так и будет. Иначе дело закончится тем, что он арестует сам себя.
Продолжил чтение.
«Пит управляет деятельностью “графской трассы”. По крайней мере, я так думаю. Наверное, я об этом узнал, потому он меня и убил. Думаю, заманил меня на ферму, а кто-то из его банды нажал на спуск».
Джо перевернул страничку и остановился. Вроде сходится, но не совсем. Он нашел на ферме не только свое тело; там было еще двое мертвых бандитов. Их тоже убил Пит? Если да, то зачем?
«Я преследую одного из его подручных, Райана, поскольку он планирует нечто по указаниям Пита, и это касается моего отца. Возможно, папа знает что-то лишнее; возможно, он – тот конец, который Райан собирался оборвать, но я подбираюсь к цели, я это чувствую».
Это правда? Должно быть правдой, слишком мало осталось времени, и всего один кусочек противоамнезийной жвачки. И если его убил не Пит, если признание было ложью, тогда кто?
Джо оторвался от своих рукописных каракулей, когда машина притормозила. Вдали моргнули пузыри света, и внутри его что-то зашевелилось, почти ностальгия и почти ужас.
Дом ректора. Джо был дома.
* * *
Он мог смело повесить на своего отца одно преступление – пустые траты; все четырехэтажное здание ярко светилось, практически маяк, призывающий блудного сына домой. Это место значило для Джо разное, но что именно, от него ускользало, и не только благодаря гниющей памяти. Прошло почти двадцать лет с тех пор, как он последний раз смотрел на это место, и его это вполне устраивало.
Ведь так?
Райан остановил машину в паре сотен ярдов от входа; колеса скользнули по обледеневшему асфальту, потом замерли. Бампер указывал прямо на ворота, закрытые, но недостаточно высокие, чтобы скрыть крышу здания и свет, льющийся с верхнего этажа.
– Повтори еще раз, – сказал Райан.
Девушка потерла нос тыльной стороной ладони.
– Да на фиг.
– Повтори, – произнес Райан; взгляд холодный и нетерпеливый.
– Я захожу в дом викария…
– Ректора, – перебил ее Райан. – И что, ты прямо проходишь сквозь дверь?
– Я стучу в дверь, – сказала девушка, – и говорю викарию, что в общественном центре пожар.
– Почему он забеспокоится? – спросил Райан.
– Потому что это его центр, – ответила девушка, – и он беспокоится о людях.
– Откуда ты узнала о пожаре? – сказал Райан.
– Мне позвонила сестра, гулявшая с собакой по пляжу.
– В такую погоду?
– Холли выгуливает собаку в любую погоду. Мир будет рушиться, а она все равно пойдет выгуливать своего Черныша.
– А почему твоя сестра сама не позвонила в дом ректора?
– Она знает, что я живу рядом, а потом, моя сестра атеистка. Она не держит под рукой телефоны священников. И я живу рядом.
Райан, удовлетворенно кивнув, перегнулся и открыл ей дверь.
– Пит предложит отвезти викария, причем так, что тот не сможет отказаться. Не езжай с ними.
– Почему? – спросила девушка.
– Те, кто сядет в эту машину, не выберутся оттуда живыми.
* * *
Джо скучал по хрусту.
Любимая фишка дома ректора, когда он был мальчишкой: «хрусть, хрусть, хрусть» гравия под ногами, носок кроссовки проскребает линии и узоры. Мать терпеть не могла, когда он шаркал ногами по гравию, но не находила в себе сил ему запретить. Правда, сейчас не похрустеть – только беззвучно, невесомо идти за девушкой к входной двери. Он был призраком, существующим в своей реальности, но где-то внутри по-прежнему отказывался это принять, считал происходящее временным отклонением и верил, что, раскрыв свое убийство, каким-то образом вернется к существованию.
И все же чувствовалось, что дело идет к развязке. В расследованиях наступает такой момент; ты прорабатываешь все варианты, пока вариантов не остается, и расследование обретает собственную энергию и импульс, бросая тебя к правде. Не всегда желанной, но редко когда незаслуженной.
* * *
Кем бы Джо сейчас ни был – призраком, духовной фотокопией умершего человека, ни тем и ни другим, – он осознал, что все еще может чувствовать. Он едва не пожелал себе бесчувствия, когда вошел в прихожую – дверь открыла незнакомая ему женщина, помощница Райана уверенно прошла внутрь, – и на него обрушился ливень сожаления. Все пропущенные Рождества, дни рождения и телефонные разговоры с отцом рухнули на него, пропитывая одежду и просачиваясь в кости.
