На Джо набрасывались вспышки утерянной жизни, пока он корчился на земле, люди, которых он не помнил, места, которые он клялся никогда не забыть; они плющили его в тисках вины и сожалений; безумие последних мгновений – если мгновения еще существуют – срывало дыхание и разрывало разум.
«Все это нереально, – думал Джо. – Что бы ни говорили мне глаза, все это нереально».
Он почувствовал на плече руку.
Твердую.
Настойчивую.
Реальную.
– Соберись, – сказала Дейзи-Мэй. – И не вздумай блевануть на меня, понял?
Джо, не замечая ее, всадил руку в землю, в самое близкое к той реальности, которую он знал. Поднял кулак, потом разжал руку и уставился на зерна песка, сыпавшиеся вниз.
– Ты говоришь, что я мертв.
– Ты промахнулся со временем. Я сказала, что ты мертв, и повторяю: ты по-прежнему мертв.
Джо поднял голову, вновь посмотрел на горизонт.
– Ты из той банды. Ты накачала меня наркотой.
Дейзи-Мэй отрывисто хохотнула.
– Ты и вправду думаешь, что такой важный? Чувак, у ноттских бандюков нет производственного бюджета для такой херни. Они просто в тебя стреляют. – Она присела рядом с ним, взяла его за подбородок и повернула, пока они не встретились взглядом. – А, точно: они уже тебя застрелили.
Джо сглотнул.
– Откуда ты знаешь?
Дейзи-Мэй отпустила его, поднялась и принялась отряхиваться.
– По правде говоря, я не знаю. Но нетрудно представить, а? Мертвый коп в местном наркоубежище; думаю, инфаркт можно исключить.
Джо неуверенно поднялся, ноги не желали в этом участвовать. Дейзи-Мэй протянула руку, подхватила его под локоть и поддержала.
– Этот наш маленький рейс – плохие новости для тебя? Ничуть не хуже любого путешествия, – заметила Дейзи-Мэй. – Первый раз, когда ты уходишь из мира живых в мир мертвых, они обращаются с тобой мягонько, отправляют первым классом. Следующий раз – чистый эконом, и эта херня жестче твоей волосатой жопы.
Джо скрутило, и он схватил девушку за руку.
– Ты как, старик, норм? – уточнила Дейзи-Мэй.
– Это серьезный вопрос? – спросил Джо. Его нос дернулся, почуяв нечто из старого мира. – Почему здесь пахнет хлоркой?
– Почему хлорка пахнет хлоркой? – Дейзи-Мэй развернулась и пошла прочь. – Пойдем. Она будет нас ждать.
Джо поднялся, оперся руками о бедра, ноги держались чуть увереннее.
– Кто будет ждать?
* * *
Если они шли в какое-то конкретное место – а целеустремленная скорость Дейзи-Мэй намекала, что так оно и есть, – Джо его не различал. По крайней мере, не видел, поскольку ландшафт оставался абсолютно безликим; единственным ориентиром была бликующая стена где-то вдали.
– Молчишь, – заметила Дейзи-Мэй.
– Странно, да?
– Когда мы с ней встретимся, кое-что станет понятнее.
– С кем «с ней»?
– Узнаешь.
Джо нагнал девушку и наконец приноровился к ее темпу. Песчаные зерна взлетали из-под ног при каждом шаге.
– Я думал, послежизнь должна быть ответом на все вопросы жизни.
Дейзи-Мэй фыркнула.
– Любой «ответ», который ты тут получишь, добавит еще пять вопросов. Привыкай к этому.
– Ты очень тактична и любезна.
– Мне говорили.
Джо приостановился, склонил голову навстречу звуку, пойманному ветром.
– Что это за звук? Это стон?
Дейзи-Мэй не отвечала, пока они не начали подниматься по очень пологому склону.
– «Да» или «нет» не воздадут должное этому вопросу. Это такая штука, которую нужно видеть.
И когда они достигли вершины холма, Джо увидел, о чем она говорит.
* * *
«Это могло быть Марракешем. Это могло быть Багдадом».
Джо смотрел вниз на огороженное пространство, где бурлила неисчислимая толпа мужчин, женщин и детей, болтающих, кричащих и бормочущих переливами неразборчивых звуков. Их окружали бесконечные волны толстых, подпирающих небо стен, растянутых вдаль.
«Это место строили скрепя сердце, – подумал Джо, – будто строителей возмущала сама необходимость его существования».
– Просек фишку? – спросила Дейзи-Мэй. – Что они выглядят вроде правильно, но не правильно-правильно.
Джо уставился в кипение тел внизу и увидел, о чем говорит девчонка. Они были людьми, но и чем-то другим; двигались не как обычные человеческие существа, но как существа из книжки-листалки, которые оживают, только когда кто-то быстро листает страницы. В этих существах была пустота, будто кто-то оживил очень качественные восковые куклы.
– Что с ними неладно? – спросил Джо, тупо разглядывая мальчика с собакой, бегущих мимо.
– То же самое, что с тобой и мной, если смерть засчитывается за «неладно».
Джо вытянул правую руку и напряженно уставился на нее.
– Но мы выглядим иначе.
– Для них – нет.
Она улыбнулась, когда чумазая полупрозрачная девочка забралась к ней на холм, крепко сжимая в руке обтрепанного и замусоленного кролика. Дейзи-Мэй присела на корточки и поцеловала девочку в лоб, тараторя слова, которые звучали всего лишь щелчками и посвистыванием.
Девочка, просияв, ответила в той же манере.
– Что это за язык? – спросил Джо.
– У него нет названия, – ответила Дейзи-Мэй, улыбаясь девочке, – потому что большинство местных не признает это языком. По-честному, им просто впадлу его учить. Они думают, что лишенные того не стоят. А я думаю по-другому.
– Лишенные?
– Мы их так зовем, потому что в этом их суть.
Дейзи-Мэй порылась в кармане, извлекла помятую маргаритку, пристроила цветок девочке за ухо и подмигнула ей. Та взвизгнула от восторга, захлопала в ладоши, потом побежала обратно к толпе, приостановившись, только чтобы помахать на прощание.
Джо перевел взгляд с грязных, отчаявшихся людей на окружавшие их волны бетона.
– Что это за место?
– Мы называем его Загон.
– Понятно почему, – сказал Джо. – Я бы согласился на лагерь беженцев.
– Это недалеко от правды, – заметила Дейзи-Мэй.
– А в чем правда? Кто они такие?
Дейзи-Мэй наблюдала за массой тел внизу, колышущейся то в одну сторону, то в другую, казалось, не замечая их.
– Спроси двадцать здешних, кто такие лишенные, и получишь двадцать разных ответов. Если спросишь меня – они гребаная поучительная история. Души, которые оказались на границе Небес и Ада и по каким-то причинам приземлились на жопу здесь.
