Она обернулась.
И закричала.
– Ты не настоящий! Ты умер, я не верю в призраков!
– Зато они в тебя верят, – ответил Джо.
Клэр вскрикнула, прижала руку ко рту.
– Прости, – сказала она. – Это все Пит придумал.
Рокот снаружи, в комнату льется чистый белый свет.
Джо шагнул вперед, сознавая неправильность этого разговора, нарушение естественного порядка, но не в силах удержаться.
– Что придумал Пит?
И тут наконец все встало на места.
В него врезались воспоминания о человеке, которым он был; удар молота, за которым последовали другие.
Сделанные им дела.
Пострадавшие от него люди.
Допущенные ошибки.
Совершенные преступления.
Каждое воспоминание – колючая проволока, распарывающая вены.
– Джозеф…
Он обернулся к матери, которая, похоже, теперь стала хиппи.
– Все хорошо, любимый. Я пришла помочь.
Ему нельзя помочь, нельзя спасти – теперь Джо это знал, поскольку наконец-то понял, каким человеком он был на Почве. Слабым, низким, гнилым; человеком, у которого нет смелости или силы воли, чтобы быть хорошим. Его злодейство было не восстанием против догм общества, не бунтом против пропитанного благочестием воспитания.
Оно было жалким.
Церковь вздохнула, будто неохотно соглашалась. Послышался резкий хруст; пол колокольни отказался от права на существование и рассыпался у них под ногами. Они упали в пламя, ревущее внизу; Клэр приземлилась в нескольких футах от них, упав на единственный пятачок пола, который еще не пожрал огонь.
«Счастливица, – подумал Джо. – Если хоть что-нибудь тут можно считать счастьем».
Он почувствовал руку на плече и, обернувшись, увидел мать.
– Джозеф, ты не можешь вмешиваться, – сказала Грейс. – Ты знаешь, какие будут последствия.
Джо сжал руку матери.
– Я знаю, какие будут последствия, если я не вмешаюсь.
Он высвободился и прошел сквозь пламя, радуясь против воли, как он должен выглядеть в глазах Клэр, – ангел мщения, не тронутый земным огнем.
«Я не могу исправить прошлое, – подумал Джо, – но могу постараться не испортить настоящее».
Клэр протянула руку, но Джо прошел мимо. Поднял с пола горящий стул, взвесил его в руках. Огляделся, выбрал точку, улыбнулся, потом бросил стул. Одна ножка врезалась в стекло над головой Клэр, витражное изображение отцовского лица треснуло. Остальное сделал жар – расколол стекло и выдавил его наружу. В дыру полыхнуло пламя.
«Я не вмешиваюсь, – подумал Джо. – Просто прорабатываю свои проблемы с отцом».
– Беги, – сказал он. – Беги и не оглядывайся.
Клэр обезумевшим взглядом посмотрела на него, встряхнулась и побежала к открытому окну.
Она почти успела.
Ее неудача, как позже думал Джо, была судьбой, незримой даже для немертвых вроде него, которая взяла дело в свои руки. Пламя лизнуло сумку на спине женщины; дешевый материал подбодрил хватку огня, увлекая его перекинуться на волосы и шею. Клэр вскрикнула, когда пламя поползло по ней, как плесень, за секунды охватив все тело.
Она завопила, зовя на помощь, но даже в конце, не желая расстаться с пылающей сумкой, упала головой вперед прямо в пекло.
Джо почувствовал руку на плече и не сопротивлялся, когда его увлекли прочь. Вдали выли сирены.
– Ты пытался помочь ей, – мягко сказала ему Грейс, – но есть люди, которым не дает помочь сама судьба… – Она посмотрела по сторонам, глядя, как рушится наследие ее мужа, выстроенное на кровавые деньги. – Давай найдем местечко потише. Нам нужно поговорить.
* * *
Полная тишина – такую Джо не слышал годами – укутывала пологие холмы; первый свет дня придавал снегу красноватый оттенок. Все было так, будто Бог приберег это место специально для них, оставил оазис земного покоя в едва не поглотившей их буре безумия.
– Красно небо поутру пастуху не по нутру.
Грейс улыбнулась, беря Джо за руку.
– Удивительно, городской мальчишка помнит эту поговорку…
– Я часто ее слышал, когда был сельским мальчишкой.
Грейс фыркнула, без задней мысли.
– Джозеф, ты всегда был городским парнем, какую бы одежду ни надевал. Мы с твоим папой мало что могли с этим сделать, несмотря на все наши усилия.
– Хотя мне здесь нравилось, – сказал Джо, указывая на лощину внизу. – Поэтому, наверное, ты и выбрала это место.
– Отчасти, – отозвалась Грейс. – Должна признать, это не только ради тебя. Никогда не думала, что снова увижу эти холмы, но такие же прекрасные, какими я их помню, особенно под снегом. А ты помнишь, как мы приезжали сюда зимой? Я села за руль, потому что папа отказался – он сказал, это слишком опасно. Мы взяли с собой санки и гуляли тут несколько часов.
– Я всегда думал, что это была дурацкая идея – перечить папе. К тому же мы едва не убились на обратном пути.
Грейс снова рассмеялась.
– «Почти» не считается. Этому тебя учит послежизнь, если раньше не научился.
Тишина между ними, ерзает на своем сиденье.
– Знаешь, о чем я думаю? – спросил Джо. – Я думаю о том напутствии, которое ты дала мне за неделю до смерти. Как будто ты знала или чувствовала…
Грейс подняла руку, прикрывая глаза от блеска снега в лучах восходящего солнца.
– Может, я и знала, просто не понимала.
– Ты спросила, считаю ли я себя хорошим человеком, и я сказал, что пытаюсь им быть.
Грейс молчала.
«Когда меня не станет, проживай каждый день, как будто я смотрю на тебя. Вот о чем просила меня мать, и если ты послушаешься, в твоей жизни будет больше хороших дней, чем плохих». Мне было плевать на послежизнь, и я точно в нее не верил. Каждая грязная сделка, каждая сломанная кость, каждая замученная девочка, от которой я отворачивался, – и все это время ты смотрела…
– Да, – ответила Грейс. – Так и было.
Джо уставился себе под ноги.
– Ты никогда не выдавала свои мысли, мама.
– А ты всегда жил только по собственному разумению, Джо. Не стану притворяться, будто не стыжусь того, что ты делал все эти годы. Да, стыд мой – бессмысленное, жалкое, эгоистичное чувство. Но впустую растраченная жизнь – твоя. – Она сжала его руку. – Еще не поздно это исправить.
– Давай начнем, – сказал Джо.
– Давай начнем, – согласилась Грейс.
Они помолчали, не желая тревожить тишину; наконец Джо нарушил ее.
– Прежде чем мы этим займемся, объясни мне кое-что. Ты вела безупречную жизнь; как же вышло, что ты оказалась среди неудачников из «Отряда мертвых»? Я думал, тебя направят прямиком в рай… Бог знает, ты это заслужила, вырастив меня. Так почему ты здесь?
