– Из-за меня? – переспросила Дейзи-Мэй. – А я тут при чем?
Герцогиня вздохнула.
– Это не критика. Совсем наоборот. Я полагаю, Дейзи-Мэй, что они ведут себя так из-за твоей доброты. Там, где я и мои предшественники видели тупейших животных, выстроившихся в очереди на бойню, ты увидела людей. Ты разговаривала с ними, обращалась как с равными.
– Спасибо, – сказала Дейзи-Мэй. – Наверное. А как же та белобрысая корова? Они слушали ее, шли за ней, а не за мной.
Герцогиня кивнула Мейбл.
– Она – наш крест, но, я полагаю, она не смогла бы повести за собой лишенных без тебя. Ее успех был продуктом твоей доброты.
– Я ее видела, – вспомнила Дейзи-Мэй. – Как раз когда уходила с кладбища в Жижу.
Восковая кожа Герцогини потеряла еще один тон цвета.
– Она прошла Жижу? Это невозможно.
– Вряд ли это наша главная проблема, – твердо сказала Мейбл. – У нас лишенные, и они слушают тебя, девочка, всегда слушают. Они прислушаются, но тебе нужно прошептать им в ухо, иначе все кончится.
– Они не смогут сломать стену, – сказала Герцогиня; тем временем не-человеческие массы вновь ударили в стену, паутина волосяных трещин ширилась. – Если они ее сломают, рухнет вся пирамида существования.
– Босс этого не допустит, верно? – возразила Дейзи-Мэй. – Он все еще главный парень, держит палец на кнопке…
– Именно этого я и боюсь, – ответила Герцогиня, – поскольку ты права. Он этого не допустит. Когда жесткий диск поврежден, ты очищаешь его и начинаешь заново.
Дейзи-Мэй отвернулась от нее, перегнулась через край корзины и равнодушно посмотрела, как стены вновь вздрогнули.
– Вы мне лгали, вы обе. Вы знали, что Джо мне сделал, однако отправили меня с ним, не сказав ни одного гребаного слова. Мне всю жизнь лгали, и я думала, вы другие.
Герцогиня отвела взгляд.
– Ты вправе злиться, но, чтобы освободиться – доказать, что ты достойна этой свободы, – тебе нужно самой открыть природу своей смерти, иначе ты не поверишь. Разве ты не говорила Джо то же самое?
– Не упоминайте этот кусок дерьма, – отрезала Дейзи-Мэй. – Из-за него я мертва.
– Он тебя не убивал, – тихо сказала Мейбл. – И ты здесь, потому что он занял твое место в Яме. Знаешь, сколько людей сделали такое за всю историю?
Дейзи-Мэй надулась.
– Если ждете, что я начну дрочить на этого мужика, не надейтесь.
– Я жду от тебя только исполнения твоих обязанностей, – сказала Герцогиня, кладя руку девушке на плечо.
Дейзи-Мэй стряхнула ее руку.
– Я думала, что покончила с этим, когда выяснила, как умерла. Теперь я свободна, верно? Могу отправляться в Следующее Место?
– Я говорю о твоих новых обязанностях.
Мейбл нахмурилась.
– Рейчел, что ты делаешь?
– Единственное, что могу. – Герцогиня отколола со своей крахмально-белой блузки маленькую круглую металлическую булавку. – Будет и более формальная церемония, когда и если позволят обстоятельства, – сказала она, прикалывая ее к грязной и окровавленной футболке Дейзи-Мэй, – но пока и это годится. Сим я слагаю полномочия командования Загоном и передаю это командование тебе.
У Дейзи-Мэй открылся рот.
– Что за хрень?
– Бывали благодарственные речи и получше, – заметила Мейбл, уставясь на сестру. – Герцогиня… Вот уж кому не подходит этот титул.
Внизу со стены рухнул кусок камня. Странно тихая толпа на мгновение замерла, глядя на льющийся из дыры свет.
– А если я не хочу? – быстро спросила Дейзи-Мэй. – Если я хочу просто уйти в Следующее Место?
– Рейчел, ты ей не сказала, да? – вмешалась Мейбл. – Будь честна с девушкой.
Свежесмещенная Герцогиня кивнула.
– Этот титул связывает. От него нельзя просто отказаться.
– Почему я? Что во мне такого особого?
– Тот факт, что ты вообще задаешь этот вопрос. – Герцогиня посмотрела вниз на массу тел; все они, напрягшись, готовились прорываться к свету. – Ты единственная, кто может говорить с ними.
– Вы все можете с ними говорить, – пробормотала Дейзи-Мэй; в ее кости уже просачивалось смирение. – Вам мешает только ваша гребаная неспособность слушать… – Она заглянула вниз. – Их так много… Что мне им сказать?
Герцогиня, держась за край корзины, наклонилась к девушке.
– Ханна говорила, что мы протягиваем руку из милосердия, а она помогает им подняться. Моя сестра во многом опасно заблуждается, но тут она права, не находишь?
* * *
«Весь ужас, который был, и тот, который еще будет, – думала Дейзи-Мэй, – не отменяет факта, что это, блин, просто круто».
Она висела над морем лишенных, левая рука обвивает среднюю перекладину лестницы воздушного шара, в правой – горящий зеленым факел. Бессчетные глаза смотрели на нее в выжидающем молчании.
«Говорить с ними как с группой не сработает. С ними нужно говорить как с отдельными людьми, как с личностями, которыми они когда-то были». Так она сказала Герцогине, но сейчас, перед этой массой, заявление казалось надуманным. И слова не шли. Они застряли в горле, рот был не способен произнести их. Дейзи-Мэй посмотрела вверх на Герцогиню и Мейбл, которые перегнулись через край корзины, ожидая.
«Это не сработает, – подумала она. – Я слишком похожа на Герцогиню, на королеву, важничающую перед своими слугами. Вот такое дерьмо и завело нас во все эти беды».
Она посмотрела вниз, на тела.
«Надеюсь, я не ошиблась».
Дейзи-Мэй закрыла глаза и выпустила перекладину.
* * *
– Что она делает? – вскрикнула Мейбл, стискивая край корзины, пока тощая девчонка кувыркалась в бесконечном небе. – Чертова девка спрыгнула вниз!
– Уверуй, – ответила Герцогиня. – Она явно верит.
«Надеюсь, – не сказала она, – они ее поймают. А если поймают, надеюсь, не разорвут на части, как кусок мяса».
* * *
Однажды Дейзи-Мэй уже чувствовала себя так.
Несколько секунд после того, как яд наконец-то убил ее, – одно из тех странных ощущений, когда твое сознание на грани сна, но тело восстает, рывком пробуждает тебя, заставив поверить, что ты падаешь.
На несколько секунд она тогда поверила, что ферма и женщина, выглядевшая доброй, но оказавшаяся убийцей, – просто затейливый кошмар наркомана.
Потом Дейзи-Мэй осознала, что не может проснуться, потому что ощущение падения закончилось, и, проснувшись, ты вряд ли станешь глядеть на собственный труп. Именно тогда – теперь давным-давно – появилась Герцогиня, обозначив свое присутствие деликатным покашливанием. Она не сочувствовала, не пыталась смягчить обстоятельства, а просто деловито, в стиле матриарха или старшего сержанта, обрисовала ситуацию.
