— Дальше идти не стоит. Моя спальня как раз над задним крыльцом, и я в два счета взберусь по столбикам. Это совершенно безопасно.
— Еще бы!
Следовало бы заставить ее позвонить в дверь и честно принять наказание, да вот только она не мать Джи-джи и не обязана поступать как полагается.
— Я на всякий случай останусь, посмотрю за тобой.
— Ладно, только не подходите слишком близко. Двор тоже освещается. Идея Уинифред.
Несмотря на презрение в голосе девочки, Шугар Бет строго-настрого приказала себе не вмешиваться и не поддакивать, как ни велик был соблазн.
Усилием воли она изгнала образ жемчугов Дидди, обвивших шею Уинни, и сосредоточилась на Джи-джи, ловко взбиравшейся по столбику кованого железа на маленьком заднем крылечке. Очевидно, задача оказалась несложной, потому что уже через несколько минут девочка встала на узкую крышу, свесилась, открыла окно и, прежде чем скользнуть внутрь, обернулась и махнула рукой.
И хотя Шугар Бет стояла в тени и понимала, что видеть ее нельзя, все же помахала в ответ.
«Я привела твою дочь домой, Райан. Живой и невредимой».
Вздохнув, она обратилась к Гордону:
— Пойдем, приятель. Пора и нам в постельку. Завтра большой день.
Глава 9
«Герцог был великолепен всегда, но сегодня превзошел себя».
Джорджетт Хейер. «Эти старые тени»
Колин побрился и направился в гардеробную. Обычно Гордон присутствовал при его одевании, но сегодня был изгнан в каретный сарай на весь вечер. Ничего не скажешь, самое лучшее в Шугар Бет — это ее собака.
Откуда-то, по соседству с кухней, раздался грохот. Снова официант. Или Шугар Бет что-то уронила. Она целый день летала по дому: открывала дверь, расставляла цветы, спорила с поставщиками.
Вкладывала сердце и душу в собственное падение.
Колин ударился носком о скамью и выругался. С чего это бы ему чувствовать себя виноватым? На это просто нет причин. Была некая жестокая простота в том, что должно произойти вечером, и поскольку месть — вовсе не то, чему он старался посвятить жизнь, сегодняшнее наказание будет вполне достаточным, и на этом конец. После обеда он выпишет ей чек на крупную сумму в возмещение морального ущерба и больше никогда не станет думать о ней. Что, нужно признать, не так-то легко.
Он как раз вдевал в рукава запонки от Булгари, когда в дверь постучали.
— Проваливайте.
Как он и ожидал, она тут же ворвалась в комнату. Ради торжественного случая она позволила себе одеться консервативно — в ее понимании, разумеется: черные слаксы и белая блузка с треугольным вырезом. Если смотреть под нужным углом, вот как сейчас, можно узреть край белого кружевного лифчика. Ему не хватало высоченных шпилек, на которых она привыкла разгуливать, ведь именно он заставил ее переобуться. Заметил, что придется быть на ногах весь вечер, хотя оба знали правду. Слуги не носят модных туфель, только гости. Слуги также не укладывают волосы в прическу, и ее длинные непокорные локоны вели себя как хотели: падали на изгиб разрумянившейся щеки, на стройную шею, маленькие ушки, в которых блестели крохотные золотые сердечки, — но он решил не делать ей замечания.
— Клянусь, дело дойдет до драки! — воскликнула она, тряся золотыми сердечками. — Как только вы сказали, что этот чертов распорядитель из Калифорнии, следовало бы посоветовать вам найти кого-то другого. Он подает на закуску соевый творог! И даже не потрудился сначала его поджарить!
Она полностью вошла в режим милой доброй леди-южанки, что, как он подозревал, обычно бывало, когда возникала необходимость оправдаться, то есть почти все время. Румянец на щеках придавал ей более здоровый вид, но косточки запястья по-прежнему оставались трогательно-хрупкими, а синие вены на тыльной стороне ладони могли быть дорожной картой всех разочарований, которые жизнь уготовила стареющим королевам красоты.
— Он только что разбил новый графин, который я вам купила. И знаете ли вы, что он собирался поставить на буфетный стол одноразовые алюминиевые лоточки? Пришлось напомнить, что это званый ужин, а не пикник.
Пока она разорялась, он с трудом сдерживался, чтобы не посоветовать ей вкладывать поменьше энергии в чужую вечеринку. С самого начала он предупредил, что ей придется обслуживать гостей, но она и глазом не моргнула. Мало того, он даже велел ей одеться соответственно. Удивительно, как легко разыгрывать подонка, если поставить себе подобную цель, разумеется. Если бы только она хоть раз согнула гордые плечи и признала свое поражение, он бы отступил. Но она не сдавалась. И вот до чего дошло. А теперь ему хотелось одного — поскорее со всем этим покончить.
— …не забудьте вычесть стоимость графина из его гонорара, когда будете с ним расплачиваться.
— Обязательно.
Бедный парень и разбил-то графин скорее всего потому, что загляделся в вырез ее блузки.
— Забудете. Это только со мной вы настоящий скряга, а так вечно бросаете деньги на ветер. Даже на гнусного хорька с западного побережья, возомнившего, будто умеет обслуживать званые обеды.
— Какое предубеждение со стороны той, что сама когда-то жила в Калифорнии.
— Что верно, то верно. Но я с утра до вечера была пьяна. Это меня оправдывает?
Колин вовремя спрятал улыбку. Нельзя поддаваться этому чувственному очарованию. Ее самоуничижительный юмор — всего лишь один из способов вертеть мужчинами, упреждающий удар, своеобразное средство защиты.
— Это все?
Она оглядела его темные брюки и сорочку с длинными рукавами цвета зеленого винограда.
— Ах, если бы я только не отослала ваши дуэльные пистолеты в химчистку!
Он давал себе слово, что прекратит всякую пикировку с ней, но слова сами сорвались с языка:
— Ничего, по крайней мере стек у меня еще остался. Как я слышал, самое оно, когда речь идет о вразумлении непокорных слуг.
Очевидно, ей это понравилось, потому что она ответила широкой улыбкой.
— Для такого зануды вы иногда бываете довольно забавным.
Слово «зануда» повисло за ней в воздухе, как запах смятых сексом простыней. Если бы только она знала…
«Что же, пока все идет как надо», — подумала Шугар Бет. Дом в идеальном порядке: повсюду цветы и горящие свечи. Дрожащие огоньки отражаются в блестящем черном лаке кабинетного рояля. Молодая пианистка, нанятая Колином на вечер, подняла голову и улыбнулась, Шугар Бет ответила улыбкой и в последний раз оглядела гостиную. Высокие кремовые свечи поднимались из листьев магнолии, которыми она украсила каминную доску, а хрустальные пепельницы поблескивали на столах поменьше, которые она расставила здесь и в солярии.
«Давай действуй. Не задумывайся».
Некоторые переделки дома явно пошли ему на пользу. Нижние, лишенные вычурных обоев помещения казались намного просторнее, а старая тесная кухня никак не могла соперничать с новой, прекрасно оборудованной и обставленной. Кроме того, раньше, когда не было солярия, задняя часть дома была чересчур уж мрачной. Но все же ей не хватало брошенных на столик ключей отца и аромата духов Дидди, проникавшего в каждую комнату.
