Членов совета ошеломила страстность ее слов. Митч откинулся в кресле и зааплодировал — единственный во всем притихшем зале. Янк посмотрел на лежавший перед ним блокнот, и уголки его рта растянула смутная удовлетворенная улыбка.
— Наше приключение еще не закончено, джентльмены, — сказала она спокойно. — Мы не обещаем, что сможем спасти компанию. Но уверяю вас: никто — ни Сэм Гэмбл, ни сам Господь Бог — не имеет лучших шансов спасти «Сисвэл», чем мы втроем!
Заседание закрылось в мрачной тишине. Когда члены совета покинули зал, Митч подошел и сжал ее руку выше локтя:
— Все идет прекрасно, Спичка. Что мы сейчас будем делать?
— А сейчас пора за работу, — сказала она.
События в «Сисвэл» развивались с необычайной стремительностью. Сэм Гэмбл исчез, сборочный конвейер «Блейз-III» закрыли до начала производства новых чипов ПЗУ, и — самое невероятное — все работы над проектом «Уайлдфайер» были приостановлены. Все понимали, что случилось что-то нехорошее, но никто не знал точно, что именно. Громкоговорители зловеще молчали.
Сюзанна и Митч принялись за дело немедленно. Чтобы поддержать престиж «Блейз-III» и чтобы потребители продолжали покупать новые машины, им пришлось действовать довольно дерзко. Они набросали серию газетных объявлений, в которых открыто признали, что имели проблемы со старыми машинами, и заверили своих покупателей, что вопрос о возврате будет решен своевременно. Однако прежде чем публиковать эти объявления, им пришлось честно объясниться со своими работниками.
Через два дня после заседания совета Сюзанна появилась на экранах внутренней телевизионной сети и рассказала обо всем, ничего не утаивая. Глядя прямо в объектив телекамеры, она еще раз заявила о намерении «Сисвэл» обеспечивать комплексную поддержку своей продукции. А затем перешла к самой трудной части — объявила о приостановлении выплаты зарплаты и прекращении приема на работу новых сотрудников. Она признала неизбежность увольнений. Сюзанна со всей искренностью напомнила о традициях и наследии «Сисвэл», об абсолютной необходимости нести ответственность за каждое из произведенных компанией изделий.
— Наша компания всегда процветала и производила внушительное впечатление, — закончила она, обращаясь в объектив камеры. — И сейчас, вместо того чтобы жаловаться на судьбу, давайте поприветствуем этот кризис как новую возможность поразить мир. Если мы выдержим это испытание достойно, мы сделаем новый гигантский шаг в развитии предприятия-приключения «Сисвэл»!
Как только она закончила, в студии зазвонил телефон. Помощник сообщил, что это Митч.
— Хорошая речь, — сказал он. — Странная штука жизнь, не так ли? То, что ты сегодня говорила, больше похоже на слова Сэма. Сюзанна крепче сжала трубку:
— Сэм — часть нашего общего дела. И я надеюсь, что мы возьмем у него все лучшее.
Сюзанну продолжало преследовать то выражение на лице Сэма, которое она заметила во время последней встречи. Она несколько раз пыталась до него дозвониться, но никто не отвечал и никто не знал, как его найти. Анджела несколько раз приезжала к нему, но дом был пуст, и она забеспокоилась. Тем вечером, когда Сюзанна собралась отправиться в Эль-Камино, она решила выяснить все сама. Конечно, браку пришел конец, но нельзя же просто отмахнуться от шести лет совместной жизни.
Когда она вошла в дом, на нее пахнуло затхлостью. Стоявшие в прихожей лампы в форме египетских факелов давали очень тусклый свет, в гостиной было холодно, и вообще она производила какое-то зловещее впечатление своими резными потолками. Сюзанне опять пришло в голову, как ей ненавистны вычурные линии и неживые материалы этого здания.
Она чуть не подпрыгнула, когда неожиданно зазвонил телефон. Он звонил снова и снова, царапая нервы, как ржавая пила. Сюзанна стояла неподвижно до тех пор, пока звонки не прекратились и дом опять не погрузился в тишину, а потом пошла по пустым комнатам.
Щелкнул выключатель насоса теплоснабжения. Когда она вышла в коридор, который вел в тыльное крыло здания, ей в глаза бросилась слабая полоска света на черном гранитном полу. Сюзанна подошла ближе и толкнула приоткрытую дверь.
Сэм лежал на кровати поверх смятых покрывал. Он был небрит, с голой грудью, «молния» джинсов расстегнута, одна рука, согнутая в локте, закинута за голову, другая вяло повисла сбоку, пустые глаза смотрели в потолок.
А на краю кровати сидела молодая женщина в бюстгальтере и трусиках и приводила в порядок ногти. Она была хороша собой — темные волосы, полная грудь, длинные тонкие ноги. Женщина увидела Сюзанну раньше Сэма, и, когда она вскочила, ее маникюрный набор шлепнулся на пол, звякнув резко, как трамвайный звонок. Сэм перевел взгляд с потолка на Сюзанну. На лице так и не появилось сколько-нибудь осмысленного выражения.
От тяжелого, затхлого запаха марихуаны и секса у Сюзанны скрутило все внутри. Темную полировку мебели покрывал толстый слой пыли. От внешнего мира комнату наглухо отгораживали плотные занавеси. На полу вокруг кровати валялись картонки из-под еды вперемешку с грязными тарелками. Купленная для нее Сэмом картина стояла лицом к стене, а в центре ее красовалась дыра размером с кулак.
— Убирайтесь вон, — жестко сказала Сюзанна женщине.
Женщина открыла было рот, чтобы воспротивиться, но, очевидно, не решилась — слишком уж внушительный у Сюзанны был вид — и посмотрела на Сэма. Он не обратил на это никакого внимания, его взгляд оставался прикованным к Сюзанне.
Сюзанна смотрела, как женщина впопыхах натянула одежду и вышмыгнула прочь. И только когда послышался звук захлопнувшейся двери, она прошла в комнату.
— Что ты с собой сделал?
Он опять уставился в потолок.
Она отшвырнула в сторону банное полотенце.
— Прятки — игра трусов. Так ничего не решишь.
— Можешь убираться прочь, если только не желаешь потрахаться.
Она не вздрогнула от этой вульгарности, хотя мысль о том, чтобы лечь с ним в постель, была ей ненавистна. Не только из-за того, что он спал с другой женщиной, — одно представление о его прикосновении вызывало в ней теперь отвращение.
— Твоя мать очень беспокоится за тебя. И мы все тоже.
— Ну конечно!
Он говорил голосом обиженного мальчишки. Последняя ниточка, привязывавшая ее к нему, оборвалась. Он окончательно упал в ее глазах из-за своего ребячества, неверности и жалости к себе.
— И что, всю оставшуюся жизнь ты собираешься дуться потому, что получилось не по-твоему?
Он на мгновение замер, а потом стал подыматься с постели. В сумрачном свете на небритых щеках выступили сине-черные тени. Волосы взъерошились, а руки повисли по бокам как плети. Он двинулся прямо на нее, она ощутила всю его ярость и сказала себе, что с ним надо быть осторожнее.
— Да без меня ты ничто! — презрительно усмехнулся он.
— Если бы ты знал, как я устала бороться с твоей враждебностью!
