К тому же под подушкой Аями звонил телефон. Девушка ответила на звонок, держа в руке огурец.
Разговор длился недолго и состоял всего из нескольких коротких фраз.
– Кто звонит в такое время? – пробурчал мужчина.
– Это с телеканала, – ответила Аями. – Уже полдень, так что звонить в такое время абсолютно нормально.
– Я имел в виду, что сейчас очень жарко, – пробормотал мужчина с банкой пива в руке. – Мы спали всего несколько часов, как сейчас может быть полдень?
Он говорил таким тоном, будто одновременно ворчал и жаловался. Мужчина молча рассматривал тесную комнатушку. На прикроватном столике стояла банка с неизвестными синими таблетками, на полке разместился похожий на коробку желтый радиоприемник. Такой раритет можно было увидеть только в антикварных магазинах или на блошиных рынках. На пустой полке одиноко лежала книга под названием «Слепая сова», написанная каким-то малоизвестным автором. Остальное пространство, не занятое кроватью и другой мебелью, казалось, было тесновато даже для одного человека. Окно было открыто, но прямо за ним чернела грязная стена, не давая свежему воздуху проникнуть в помещение, а если внутрь попадали солнечные лучи и зной, то высвободиться наружу они уже не могли. На узком подоконнике стояла расплавившаяся на солнце и изогнувшаяся в странной позе свеча, на столе рядом с банкой таблеток лежали бумага и карандаш, как будто кто-то собирался писать письмо.
Мужчина повернулся и снова пробормотал:
– Так жарко и влажно, будто меня накрыли мокрым одеялом… Не выспался совсем… Мне нужен холодный душ, а потом – еще поспать… Где здесь ванная комната?
– Ванной нет, – ответила Аями с закрытыми глазами, жуя холодный огурец. Мужчина, который все еще лежал, пребывая в состоянии полусна, тут же открыл глаза.
– Как это? Где же вы моетесь?
– На кухне есть раковина и ведро, так что можете набрать воды и помыться, – медленно и небрежно ответила Аями.
– Как это? Из ведра? – громко воскликнул мужчина. Он с трудом поднялся, вышел из комнаты, посмотрел в сторону кухни, которая была продолжением комнаты, обнаружил, что из крана капает вода, и покачал головой.
Он опять вернулся в комнату и упал на кровать.
– Из ведра. Я двенадцать часов летел с другого конца света, и теперь я потею, как свинья, не имея возможности помыться.
Мужчина поворчал и залпом осушил банку с пивом, которую до этого оставил на столике. Закрыл глаза и сразу заснул от навалившейся усталости, но через несколько часов снова открыл глаза.
«Теперь. Вы. Знаете. Что. Три. Пещеры. Это. Три. Воронки. В моем. Теле. Однако. Они. Принадлежат. И вам. Ибо. Благодаря. Вам. Эти. Места. Впервые. Были. Наделены. Особым. Смыслом. Тело. Единственный. Канал. Общения. Между. Нами. Другого. Такого. Нет… Днем. Температура. Достигнет. Тридцати. Градусов. Штиль. Тени. Нет. Опасность. Ожогов. Тридцать. Градусов. Штиль. Тени. Нет. Днем. В городе. Возможны. Миражи. Высокая. Вероятность. Плавления. Асфальта. И. Автомобильных. Шин. Штиль. Безоблачно. Возможны. Ожоги. Слизистой. Оболочки. Небо. Ясное. Атмосфера. И. Воздух…»
– Это еще что за звуки? – спросил мужчина и посмотрел наверх.
– Это радио, – ответила Аями, сидя на краю кровати и снимая пропитанную потом блузку.
– Зачем вы его включили? – мужчина пытался подавить гнев в голосе.
– Оно само включилось.
– Может, выключим его?
– Нет, не могу.
– Почему не можете?
– В нем… сломался переключатель. Оно включается само по себе, а потом так же выключается.
– Тогда вытащите провод из розетки.
– Нет, не могу.
– Почему не можете?
– Я… я очень боюсь магнитных полей. Как и газа, или ножей, или грозы.
По его лицу было видно, что сон полностью улетучился. Вытянувшись на кровати, он заговорил:
– Ёни, вы, похоже, специально делаете все, чтобы меня разозлить.
– Не специально. Смотрите, вот и радио замолчало. Скоро привыкните и на все это перестанете обращать внимание. И, кстати, я не Ёни.
– Как не Ёни? А кто тогда? – испуганно спросил мужчина. – Главный редактор сказал, что в аэропорту Инчхон меня встретит некая Ёни. Вот почему я сразу, впервые увидев вас вчера вечером, или сегодня утром, решил, что вы Ёни.
– Насколько я знаю, вы уже знакомы с Ёни. Я имею в виду, вы сидели рядом друг с другом в поезде, когда она была в Европе.
– Это не я ехал в поезде с Ёни, а мой редактор. Он и попросил Ёни помочь мне с работой, – мужчина вздохнул. – Сам я никогда не встречал женщину по имени Ёни и никогда не знал о ее существовании, пока мне не рассказали о ней. Да и сейчас я знаю только ее имя. В любом случае, как бы то ни было, редактор точно прикончит меня, если на этот раз я опять вернусь без рукописи.
– Ёни попросила меня помочь вам со стихами. Но она не сказала, что именно мне надо делать.
– Я не поэт, – сухо бросил мужчина. – Хотя зовите меня, как хотите, – «поэт» звучит неплохо, но все же слишком пафосно, чтобы быть похожим на правду.
– Тогда кто вы?
– Меня зовут Вольпе.
– Раз вы не поэт, который приехал в Корею писать стихи, то что вы тут будете делать?
– Я здесь, чтобы писать. Но не стихи.
– А что?
– Я пишу детективы.
– Извините. Ёни говорила, что, раз приезжает поэт…
– Не извиняйтесь. Но мне вдруг стало интересно, все же что именно она говорила про меня.
– Говорила: «Приезжает поэт».
– И все?
– Так и сказала: «Поэт приезжает».
В ту же секунду они пристально взглянули друг на друга.
У писателя была своеобразная внешность: отекшее лицо, сутулая осанка, непропорционально длинные тело и руки. Сбившиеся после сна, взмокшие от пота волосы прилипли ко лбу и выглядели темнее обычного, а светло-коричневая рубашка приобрела бурый оттенок от влаги и пота. После полудня солнце еле проникало в комнату, лучи падали так, что густые темно-каштановые брови писателя казались медово-охристыми. В рыжих лучах послеобеденного солнца ресницы, прикрывающие зрачки, и волосы на руках приобретали прозрачно-охристый, почти обесцвеченный оттенок. По его лицу было сложно определить, то ли ему тридцать пять, то ли шестьдесят пять лет – это зависело от обстоятельств. Аями никогда не видела подобные лица так близко.
– Сейчас, наверное, уже полдень. Если только мы не проспали весь день и сегодня уже на самом деле завтра.
– Нет, сегодня еще не завтра, – подтвердила Аями. – Но точно не полдень. Сейчас почти шесть вечера.
– Что? Вы же недавно говорили, что сейчас полдень?
– Это было шесть часов назад.
