– Мне нужны яркие цвета, никаких черных и коричневых корешков – я же не государственную библиотеку себе закупаю. Максимальная высота – 35 см. И никакой визуальной монотонности. Такие, чтобы можно было собрать их в стопку, поставить сверху поднос и получился бы столик.
Хусейн выглядел растерянно: такие запросы его удивили. Я решила вмешаться.
– Хусейн, собери все современные книги по искусству и все о Египте за последние двести лет. Можно и что-то из Древнего Египта, но только с веселыми, яркими обложками, – затем я повернулась к покупательнице: – Не хотите пройти со мной в кафе и поговорить о том, какая эстетика вас интересует? Думаю, нужно начать с самых крупных книг, которые можно будет положить снизу. Если что-то вам очень понравится, но не впишется в цветовую гамму, можно будет положить это на кофейный столик – пусть служит вам с гостями темой для разговора.
Она улыбнулась мне, давая понять, что ход моих мыслей ей нравится. Я продолжила:
– Я знаю, что вы интересовались именно египетским искусством и дизайном, но у нас есть одно совершенно необыкновенное издание, которое человек с вашим вкусом непременно бы оценил.
Я подошла к одному из стендов с книгами об искусстве и дизайне – открытому деревянному параллелепипеду с множеством разделителей из органического стекла. Оттуда я вытащила массивную книгу «Мир орнамента», опубликованную немецким издательством Taschen. Я нарочно подчеркнула то усилие, с которым я ее подняла, чтобы она показалась еще более увесистой.
– Мы импортируем ее только для особых клиентов. Она весит около шести килограммов. Это довольно крупная книга, примерно шестьдесят сантиметров. Идеальный претендент на центральное место в коллекции. Гарантирую: очень мало кто из ваших гостей сможет похвастаться тем, что видел ее раньше. В ней рассказывается история орнамента, поэтому если вы действительно интересуетесь искусством…
Во время обучения я всегда говорила персоналу, что самый простой способ продать книгу – дать ее клиенту в руки. И сейчас тоже переложила эту тяжесть в руки покупательницы. Она удивленно охнула. Было видно, что она уже готова сдаться. Я подкинула ей последнюю приманку:
– Цена у нее, конечно, соответствующая, тысяча двести пятьдесят египетских фунтов, так что, пожалуйста, не торопитесь с решением.
– Она вполне укладывается в мой бюджет. Я возьму ее, – решительно заявила она. – А у вас есть что-то на тему египетского дизайна интерьеров?
– К сожалению, только два варианта, что, конечно, странно, учитывая, сколько книг написано о марокканском стиле и интерьерах. Однако современные египетские интерьеры почему-то не пользуются таким международным интересом.
Я принесла ей маленькое карманное издание того же Taschen под названием «Египетский стиль», которое прекрасно у нас продавалось: дешевое, красивое, изобилующее изумительными фотографиями интерьеров – просто мечта египтофила.
– Она слишком маленькая. Потеряется на общем фоне, – клиентка положила ее на ближайший столик, даже не открыв.
Я поднесла к ее глазам другую книгу, «Египетские дворцы и виллы», раскрыла ее и начала переворачивать странички, сопровождая это действо комментариями, как учительница младших классов:
– Вот эта, я думаю, вам понравится. Она рассказывает обо всех самых роскошных дворцах и загородных резиденциях начиная с времен правления Мухаммада Али и вплоть до золотого века Египта как центра международного туризма. Эстетическое и культурное богатство нашей страны эпохи Суэцкого канала, железных дорог и хлопчатобумажной промышленности просто завораживает. Очень рекомендую.
Она согласно кивнула:
– Мы забываем, какая красивая у нас страна. Этот бетон заставляет нас забыть о красоте.
Ее слова напомнили мне о том, как люди воспринимали наш флагманский магазин, когда впервые переступали его порог. Многие считали, что книги у нас будут продаваться по завышенным ценам, потому что мы очень сильно потратились на интерьер. Другие говорили, что дизайн их отвлекает и что книжный магазин не должен скрывать свое истинное предназначение за никому не нужным убранством. Красота воспринималась как непозволительная роскошь.
– Мой муж работает в одной из крупнейших брокерских компаний. Я уже много лет говорю ему, что нам нужно коллекционировать произведения искусства. Но он только недавно со мной согласился – лишь после того, как узнал, что другие брокеры тоже его покупают, и решил, что это хорошее вложение.
– Но вы сами давно увлекаетесь искусством? – с улыбкой спросила я. Мне понравилась ее честность.
Она кивнула:
– Я училась в Школе изящных искусств на Замалеке. Мечтала стать скульптором. До этого я хотела стать архитектором, но отец сказал мне, что это мужская профессия, – она на секунду замолчала. – Но вообще, много ли женщин умудряется совмещать мужа, детей и работу и не сходить при этом с ума?
– Хм-м-м, – я повернулась к стенду. – В книгах, которые вы берете, совсем нет женщин. Начиная с 1930-х годов в египетском дизайне было очень много авангардных идей, но выставлять и обсуждать всерьез произведения женщин-художниц по-прежнему считалось слишком радикальным новшеством.
Я сама не знала, какой смысл вкладывала в эти слова: желала ли я утешить ее или раскритиковать наше общество, – но собственную личную жизнь и свои взгляды мне хотелось оставить при себе.
Она внимательно на меня посмотрела:
– Возможно, мой отец был прав. Или непростительно ошибался.
– Сейчас проблема не столько в отсутствии женщин-архитекторов, сколько в отсутствии архитекторов вообще. Их вытеснили инженеры-строители – строители с техническими навыками, но полным отсутствием художественного вкуса.
– И в итоге мы получаем районы вроде Мохандисина, – горько заметила она.
– Это точно. Что ж, позвольте передать вас в надежные руки Хусейна, – сказала я, подведя ее к стопкам разноцветных книг, которые он красиво разложил на предварительно расчищенных витринах. Хусейн схватывал все на лету. Нихал не хотела брать его, потому что во время собеседования он признался, что ничего не знает о книгах, поскольку работал до этого в гостиничном бизнесе. А еще сделал громкое заявление, что якобы может угадать желания клиента еще до того, как тот скажет хоть слово. Нихал решила, что он просто болтун. Хинд с ней согласилась, но предложила, как раз по этой причине, отправить его на испытательный срок в Мохандисин. Для Diwan это была новая территория, и нам нужны были люди шустрые, умеющие думать на ходу, способные найти подход к нетипичной для нас клиентской базе. И, как выяснилось за несколько недель обучения, то, что Хусейн полный ноль в литературе, не играет большой роли на фоне его любезности, обаяния и способности понимать и располагать к себе широкий круг публики.
Провожая клиентку взглядом, я задумалась: чего же на самом деле она хотела и удалось ли ей это найти? Ее конкретные требования к цвету и размеру указывали на то, что книги нужны ей для декоративных целей, как предметы искусства в обстановке дома. Но сделанное признание дало понять, что ее личные интересы не сводятся к одной только эстетике интерьера: эти книги были отголоском той мечты, от которой она отказалась по велению отца. Было очевидно, что ее муж будет представлять эту коллекцию как символ своего благосостояния и интеллектуального уровня. Знал ли он о том, что его жена в юности хотела стать скульптором или архитектором? Спрашивал ли он ее когда-нибудь об этом?
