Но к тому моменту, когда я дочитала книгу, волшебство уже развеялось. Я взялась за нее для того, чтобы лучше понять клиентов Diwan и рынок в целом, но закончила с ощущением, что я по-прежнему очень от них далека. Хорошие книги, как мне кажется, должны ставить вопросы, наводить на мысли и проверять на прочность наши убеждения – но не давать нам новых. В студенческие годы я просто упивалась «Степным волком» Германа Гессе и «Улиссом» Джеймса Джойса. Эта литература питает и насыщает. А книги о самосовершенствовании – как чипсы Pringles. Чтобы ими насладиться, не нужно прилагать никаких усилий. Поэтому они такие популярные. Другой наш бестселлер, «Занимаем себя в туалете» Стивена Андерсона, сборник кратких изложений классики, тоже дает читателям возможность облегчить себе жизнь и пожертвовать деталями ради легкости. Но в этом случае я не имею ничего против: ведь такая книга не обещает духовного исцеления и прозрения, не скрывает своего реального предназначения. Как книготорговец, я была обязана расширять горизонты покупателей. Как владелица бизнеса, я была обязана самой высокой прибылью и самыми высокими объемами продажи партнерам, с которыми мы работали. Как читатель, я имела полное право на собственные симпатии и антипатии.
Не помогало даже то, что за несколько лет до этого я встречала Пауло Коэльо лично. В 2005 году он приезжал в Египет и читал лекцию в Каирском университете. По всем газетам разошлись фотографии, на которых он сидит рядом с Нагибом Махфузом. Diwan, как книжный магазин, уполномоченный представлять Коэльо, следовал за ним на все мероприятия, попутно продавая сотни его книг. В итоге, под конец его визита, меня посадили рядом с ним на официальном ужине. Я тут же сказала ему, что мне очень понравилась его недавняя лекция в Каирском университете. Его это совершенно не тронуло, возможно, он уже настолько привык к благоговейным комплиментам, что мои восторги не произвели на него никакого впечатления. Он повернулся к даме, сидевшей с другой стороны от него, и я ушла.
Эта встреча, как и большинство встреч с людьми, с которыми мы разговариваем только у себя в мыслях, обернулась разочарованием. К 2014 году его книга продержалась в списке бестселлеров The New York Times больше 315 недель. Она была переведена на 80 языков и попала в Книгу рекордов Гиннесса как чаще всего переводимое сочинение ныне живущего автора. К 2014 году я уже десять с лишним лет заполняла полки десяти магазинов Diwan. Я начала уставать. Я отправила в отдел закупок запрет выставлять «Алхимика» и другие книги Коэльо на витрины, если только это не какая-то новинка. Мне надоело заходить в Diwan и первым делом видеть «Вероника решает умереть», «Одиннадцать минут» или «Ведьма с Портобелло». Я стала волноваться, решив, что читатели обленились. По идее они должны были бы одобрять и поддерживать стремление Diwan удивлять и радовать публику новинками. Книги Коэльо превратились в символ пути наименьшего сопротивления: они были воплощением стабильности в изменчивом мире.
_______
– А этот что здесь делает?
– Не кричи, ты же в книжном, – зашипела Далия, жестом призывая меня понизить голос. Далия, главный закупщик Diwan, была ученицей грозной Нихаи – и это чувствовалось.
– Я успокоюсь, если ты объяснишь мне, как эта гадость сюда попала, – я гневно взглянула на нее.
Мы были в новом магазине в Маади, на Двести пятьдесят четвертой улице. Мы открыли его в 2013 году, через несколько лет после закрытия первого филиала в Маади, с которым страшно просчитались. Во время расширения мы делали большие ошибки: открывали магазины в неидеальных местах, а потом закрывали их слишком рано или, наоборот, держали дольше, чем следовало. И то и другое добавляло потерь в балансовом отчете. Мы щедро списывали убытки и не делали необходимых выводов. Как и успехи, поражения мы с Хинд и Нихал тоже делили на равных. Мы слишком боялись задеть чувства друг друга. Знаю, серьезные деловые мужчины не стали бы так осторожничать. Но мы не были серьезными, и мы не были мужчинами.
– Ты про свой запрет? Это новая книжка – так что по твоему правилу она может выставляться на витрине.
– Пять месяцев после выхода – это в нашей индустрии уже не «новая».
Пока мы препирались, я невольно задумалась о том, как много полномочий передала Далие и ее команде закупщиков. Я отдала им то, что любила больше всего. Далия проработала в Diwan десять лет: она начинала с очень скромных должностей, а теперь занимала одну из самых значимых позиций в администрации. Я знала, что она разбирается в цифрах и электронных таблицах лучше меня, но все равно проверяла из-за ее плеча каждую страничку ее подробных финансовых отчетов.
– Я считаю, нужно выставлять больше новых авторов, – настаивала я.
– Больше, чем сейчас? – Далия принялась листать очередной отчет. – Посмотрим. Мы продали всего десять экземпляров «Внесите тела» Хилари Мантел из пятидесяти, которые я заказала за последние девять месяцев.
– Может потому, что ты решила брать твердые обложки. Ты же знаешь, что это книжка не того разряда, – беспомощно парировала я.
– Нельзя задавать нам бюджеты и цели, а потом мешать нам их добиваться.
– Выложите их на центральный стенд и скажите консультантам, чтобы рекомендовали их. – Мой тон уже стал умоляющим.
– Нихая говорила мне, что каждая книга должна платить аренду за то, что стоит у меня на полке. Если она не платит, ее выселяют, – отрезала Далия.
В этот момент к нам подошел ее ассистент Сейид. Он переводил взгляд с нее на меня и обратно. Выступать в роли третейского судьи в споре между своей начальницей и ее начальницей ему явно не хотелось. Она продолжала:
– Может, она и получила Букеровскую премию, только вот нашим читателям на это плевать.
– Книготорговля – это как брак или футбол. Конечно, тут требуется мастерство, но от судьбы и от удачи зависит гораздо больше, чем нам бы хотелось. – Подумав, я предложила ей сделку: – Я разрешу тебе оставить Пауло, если ты прямо вот здесь рядом положишь Хилари.
– Договорились. Даю обоим один месяц, потом они убираются со стенда, – Далия кивнула Сейиду, который с тихой покорностью писца зафиксировал наш компромисс в своем блокноте.
Книги о самосовершенствовании зачастую отражают недуги того времени, когда они были написаны. После кризиса 2008 года и дальнейшей депрессии рынок заполонили книги на тему финансов. В последовавший за ним период изобилия и консьюмеризма резко вырастал спрос на книги Марио Кондо об уборке и избавлении от хлама. Несмотря на всю мою неприязнь к этому популярному жанру, я убеждена, что книги действительно могут нам помочь. За десять лет перед Египетской революцией объем продажи книг о самосовершенствовании взлетел до небес. Не знаю, что здесь было причиной, а что следствием, но, так или иначе, этот всплеск интереса был явно связан с установкой на контроль над ситуацией и решение проблем, которая всегда присутствует в такой литературе. Египтяне устали ждать помощи от правительства и стали искать сферы, в которых могут помочь себе сами. Лучше так, чем вообще ничего не делать.
В первые десять лет существования Diwan посетители, которых интересовала литература на арабском языке, покупали книги, содержащие практические советы по улучшению определенных навыков, необходимых для укрепления позиций на рынке труда. Эти книги поддерживали идею о том, что улучшить жизнь можно упорным трудом. Особенно хорошо продавались арабские переводы «Семи навыков высокоэффективных людей» Стивена Кови. Возможно, читатели Diwan разделяли мое неоднозначное отношение ко всем этим западным книгам по бизнесу, явно рассчитанным не на нас, а на другую аудиторию.
