30 июня 2012 года, спустя почти полтора года после начала протестов, Мухаммад Мурси, кандидат от «Братьев-мусульман», был приведен к присяге как первый демократически избранный президент Египта. Для некоторых египтян Мурси действительно был желанным президентом, но не для всех. Не для меня. Мой персонал и я разделились в мнениях. Они сочувствовали «Братьям» если не из религиозных, то из практических соображений. Большинство выросли в районах, где относящиеся к «Братьям» организации предлагали народу образовательные и медицинские услуги, которые намного превосходили ту жалкую малость, что давало государство. Я ненавидела прошлые правительства за то, что, не удовлетворяя даже самые основные потребности граждан, они подталкивали народ к исламистам.
При других обстоятельствах я бы, может, смирилась. Перетерпела бы один срок – и все, до свидания. Но, к сожалению, в Египте правители оперируют иначе. Сместить правителя может только божественное провидение или пинок от народа. Я боялась, что в ближайшие десятки лет в Египте будет исламское правление. Я знала, что не могу изменить неизбежное. Я могу отвечать лишь за себя. Посему я запланировала переезд. Когда год спустя народное восстание и военный переворот избавили страну от Мурси и его клики, я уже начала приводить свой план в исполнение. Я слышала, как в коридорах нашего офиса сотрудники-мусульмане как бы в шутку говорили коллегам-коптам, что надеются, что тем не придется платить джизью – налог, который немусульмане в прошлом платили правителям-мусульманам. Мне было несмешно. Мне пришлось выбирать между будущим Diwan и будущим своих детей, и я выбрала второе. Я и так посвятила Diwan пятнадцать лет своей жизни.
Наши посетители теперь читали больше, чем когда-либо раньше. Хотя мои англоязычные книги стали продаваться хуже – покупать их сейчас было даже как будто непатриатично, – продажи арабских книг Хинд росли как на дрожжах. Первые годы революции породили обширный материал для сарказма, сатиры и абсурдизма – и в условиях нынешнего хаоса и отсутствия цензуры все они расцвели пышным цветом. Активно пользовались ситуацией устроители различных ток-шоу. У всех было свое мнение, и все жаждали его высказать. Поэтому все говорили – и никто не слушал. По Египту пронеслось торнадо избыточного самовыражения, но оно само же себя поглотило, растворившись в полном вакууме.
Примерно в 2014 году покупательское поведение вновь изменилось: народ впал в коллективную усталость, на смену которой пришло разочарование. Произошел значительный всплеск интереса к духовной литературе. Я чувствовала боль нашего общего разочарования. Книги – особенно книги о трансцендентальном – служили лекарством от эмоционального выгорания. В те горячечные годы после революции мы слишком часто смотрели новости. В воздухе висело предчувствие грядущего краха. «Арабская весна» сменилась бесконечной зимой нашего недовольства. Вдруг все начали скупать появившийся еще в 2008 году перевод «Тайны» Ронды Берн – книги о манифестации собственных желаний при помощи силы мысли. Я взялась за нее после знакомства с Пауло Коэльо – естественно, по настоянию Нихал, – прочитала первые несколько страниц и инстинктивно поняла, что там подразумевается. Библия сулит нам то же самое в Евангелии от Луки: «Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят». И «Алхимик», и «Тайна» играли на одной типичной для людей привычке – привычке мечтать. Мы хотели претворить свою мечту в жизнь. Но что случилось после? Что, если ваша мечта сбывается, перерастая в нечто другое – не то, что вы себе представляли? Здесь проблема в самом определении. Мечта не может материализоваться – ведь тогда она перестанет быть мечтой. Возможно, энтелехия мечты – это потеря.
Мы хотели переделать себя. Перестроить свою страну. Узнать друг друга. Мы, несмотря ни на что, сохранили в себе веру. Не стали озлобленными. Чтение – это само по себе проявление веры, если вообще не самое главное средство самосовершенствования.
– У меня есть для тебя подарок, – сказала я Нихал, положив ей в руки книгу Пола Ардена «Важно не то, кто ты есть, а то, кем ты хочешь стать».
– Я думала, ты ненавидишь книжки по самосовершенствованию, – в глазах Нихал вспыхнуло удивление.
– Я бы не сказала, что прямо ненавижу. К тому же это не книжка по самосовершенствованию. Она из отдела «Искусство и дизайн». И написана гуру рекламы… Шарлатаны, которые знают, что они шарлатаны, – вот таких я уважаю.
Я знала, что мне придется ее уговаривать. Я взяла книгу из ее рук и стала листать страницы, зачитывая вслух некоторые фразы:
– «Ваше представление о том, где и кем вы хотите быть, – это ваш главный актив». Офигенно. «Трудно попасть в десятку, не имея цели». Гениально. «Чеволек
[50] (специально написано неправильно), который не делает ошибок, вряд ли сделает хоть что-то вообще». Абсолютная правда. Мы тому живое доказательство. А это мое любимое: «Проигрывай. Проигрывай снова. Проигрывай лучше».
Я видела, что она уже покорена. Я вернула ей книгу.
Последнюю фразу Арден позаимствовал у моего любимого пессимиста Сэмюэла Беккета. Я всегда руководствовалась этими его словами: «Уже пытался. Уже проигрывал. Не важно. Пытайся снова. Проигрывай снова. Проигрывай лучше». Эта строчка живет собственной странной жизнью: появляется то в виде татуировки на руке известного теннисиста, то в бесчисленных онлайн-профилях технарей из Кремниевой долины. Если вы не заметили, она может относиться ко всему, что только есть в жизни – и хорошему, и плохому: к браку, бизнесу, дружбе, революциям и даже к надежде.
Эпилог
Когда я, сломленная и разбитая, уехала из Каира, я все время мысленно возвращалась к тем дням, когда Diwan была проще. Когда Хинд, Нихал и я были исключительно позитивными силами в жизни друг друга. Когда меня не тяготил груз вины за то, что я бросила всех и все, что было мне дорого. Каждый раз, когда кто-то превозносил меня за то, что мы создали, я чувствовала себя мошенницей и притворщицей. Возможно, доход не везде главное мерило успеха, но в бизнесе – именно он. Правда, Diwan не бизнес. Она личность, и это ее история.
Если бы мне выпал шанс все это повторить, я бы не поставила доходность выше влиятельности. Я бы предпочла книжный магазин, который влияет на умы людей, книжному магазину, который приносит доход. Мы совершали ошибки, на которых сами же и учились. Нам пришлось заплатить высокую цену за то, что взялись делать невиданное доселе дело. Возможно, надо было остановиться на одном магазине. Но магазина на Замалеке нам всем с самого начала было мало.
Первые пять лет были сплошным хаосом. Каким-то неведомым образом все шло по плану, который мы даже не составляли. Следующие пять лет страшно выбивались из того плана, который мы таки составили. А еще следующие пять лет были просто мучением. Вконец вымотавшись, Нихал решила уйти в долгосрочный отпуск. Мы с Хинд последовали за ней. Но мы не могли оставить Diwan без присмотра. Мы попытались обуздать ее, создав управленческую группу из пяти человек из разных отделов. Ничего не вышло. Тогда мы наняли генерального директора. Получилось еще хуже.
