Картограф сидела в одеяле, словно рак-отшельник, кусала губы, хмурила брови. Борьба, которую она вела сама с собой, отчетливо читалась по лицу, и Эрдан гадал: что победит — профессиональный интерес или… другое чувство. Наконец она спросила:
— Ну?
— Кристобаль собирался спросить тебя, какой из трех маршрутов выбрать — Тодзан, море Кракена или пролив Сирен. В этой части архипелага мы в тот раз не были, поэтому… хм, собственно, мы начинаем все заново. Как будто не прошло столько лет.
— Для него, быть может, не прошло, — проговорила женщина язвительным тоном; каждое ее слово источало яд. — Ладно. Если завтра наш пламенный капитан будет в настроении, скажи — я посмотрю, что это за карта… Она зевнула. — Ох, кажется, я переоценила свои силы!
«Наш капитан, говоришь? Ну-ну…»
Эрдан пожелал ей спокойной ночи и собрался уходить, как вдруг Камэ окликнула его. Взъерошенная, с красным носом и сонными глазами, она спросила:
— Эрдан, скажи… я очень постарела?
— Ты красивая, — честно сказал корабел, а про себя добавил: «…и еще долго такой будешь».
Остаток ночи он провел без сна.
…— Ты совершенно прав, к Тодзану сейчас не стоит соваться, — сказала Камэ, в задумчивости постукивая по карте длинным пальцем. — Последние пять лет зимние шторма становились там все суровее, поэтому… хм, разве что вы преодолеете весь путь под водой.
— Ты же знаешь, я не могу удерживать «Невесту» под водой дольше двенадцати часов, — проговорил Крейн скучающим тоном. — А что с проливом Сирен?
Лучи рассветного солнца заливали каюту капитана розоватым сиянием. Камэ, выспавшаяся и отдохнувшая, казалась спокойной, как будто и в самом деле не прошло десяти лет и не было никакой ссоры. Оторванный накануне рукав она пришила — так же небрежно, как бывало в старые добрые времена. «Чем поручать Паучку женскую работу, лучше пусть все сделает какой-нибудь матрос», — заметил однажды Велин, за что тотчас получил затрещину.
— Море Кракена… — пробормотала картограф, словно не расслышав вопроса. — Э-э… ну, это больше похоже подходит. Хотя… — она покачала головой. — Нет, для тех вод у тебя людей маловато. Найми в Ямаоке еще хотя бы двадцать человек… нет, лучше тридцать, и отправляйся через море Кракена. Да!
Она посмотрела на Крейна с лукавой улыбкой.
— Зимой в Ямаоке обычно умирает от скуки множество моряков, готовых идти за хорошим капитаном хоть к морской матери. Есть из чего выбирать…
— Пролив Сирен, — повторил магус, взглядом показывая на карту. — Что это за место? Только не говори, что не знаешь или не помнишь.
Камэ была необычным картографом. В ее памяти, которую оценили бы и магусы погибшего клана Соффио, хранились тысячи карт — от древнейших, сохранившихся лишь благодаря счастливой случайности, до наспех нарисованных, неточных и зачастую бесполезных. Довольно долго об этой особенности знал только один человек — Лайра, брат Камэ, — но своенравная девчонка не собиралась провести всю жизнь взаперти. Она хотела воочию повидать те острова, которые были изображены на картах, повидать или убедиться, что они на самом деле не существуют. Даже Лайра не смог совладать с нею — Впрочем, он и не особенно старался. Как двадцать лет назад, так и сегодня куда проще было разрешить хитрому и изворотливому созданию поступать по собственной воле, чем тратить время, пытаясь ее переупрямить.
— Пролив Сирен… — Камэ прикусила губу, изображая сосредоточенность. — Что же с ним такое? А! Вспомнила! — Она подняла указательный палец с видом алхимика, на которого снизошло божественное озарение. — Ничего.
На мгновение с лица магуса сползла маска безразличия, он прищурился и сжал кулаки.
— То есть как? — торопливо вмешался Эрдан.
— Так, — Камэ лучезарно улыбнулась. — Я читала очень старые записи одного путешественника. Там скалы… ветер завывает в них и кажется, что кто-то поет. А если в море раздается нечеловечески прекрасное пение, тут же начинают твердить о сиренах — вот и весь секрет. Вообще-то, получается, что на этом пути вам не будут угрожать никакие опасности — ни погода, ни чудовища. Все будет тихо и спокойно… — Она сморщила нос. — Бр-р — даже песню не о чем сложить. Я бы, конечно, посоветовала отправляться именно этим путем, но Кристобаль ведь не любит скучать.
— А что ты скажешь о карте… — Крейн неопределенно взмахнул рукой, — …в целом?
— Не внушает доверия, — ответила она, продолжая улыбаться. — Уж не знаю, сколько ей веков, но за это время очертания берегов могли измениться. Я бы на вашем месте не полагалась на эти карак… этот набросок.
— Понятно, — вздохнул магус. — Если бы ты была на моем месте и встретила лучшего картографа в мире, к тому же обладающего совершенной памятью, ты пригласила бы его присоединиться к экспедиции?
— Да, — ответила Камэ, посерьезнев. — Но картограф послал бы меня к кракену.
— Ясно, — кивнул Крейн и вдруг спросил: — Послушай, а что за люди были на черном фрегате? Почему они тебя отпустили?
— Люди как люди, — ворчливо ответила Камэ, которой такая перемена в разговоре пришлась не по нраву. — С руками, ногами и головой…
Оказалось, что поведать о случившемся картограф может весьма немного. Накануне утром все ее внимание поглотила береговая линия острова Сэн, который после сильного землетрясения уменьшился на треть: Камэ сравнивала новую карту со старой, пытаясь понять, отчего разлом прошел именно так, а не иначе. Полностью погрузившись в исследования, она приняла взрыв за сильный раскат грома, а потом в ее дом ворвались незнакомые люди, одетые в черное и с закрытыми лицами…
— Постой-постой, ты приняла взрыв, который разнес крепость до основания, за гром?! — не поверил Эрдан. Картограф поджала губы, а потом сварливо поинтересовалась, как давно ему случалось увлечься чем-нибудь до самозабвения. Мастер-корабел растерянно пожал плечами.
— Поэтому он и живет так долго, — усмехнулся Крейн. — Ну, что было дальше?
— Ничего особенного, — мрачно проговорила Камэ. — Порвали рубашку… хотели убедиться, что это в самом деле я. Заметь, они откуда-то знали, что означает мое прозвище… потом потащили на свой корабль. Никто со мной не разговаривал. На фрегате бросили в каюту и закрыли дверь, потом вытащили наружу, бросили в лодку и отправили купаться. Признаюсь честно, когда я увидела зеленые паруса, то вначале все-таки почувствовала радость. Пловец из меня, сам знаешь, как из кракена танцор…
— То есть ты не видела там ничего особенного? — уточнил магус.
— Кроме оравы негодяев в черном, ничего. А что я должна была увидеть?
Крейн и Эрдан переглянулись.
— Даже неловко говорить, — произнес мастер-корабел, — но правитель Кеттеки пытался убедить нас, что склад звездного огня взорвался из-за того, что черный фрегат выстрелил по нему из пушек.
Рот Камэ открылся, потом закрылся. Она тряхнула головой, словно отгоняя наваждение, а потом выдала череду ругательств, определенно накопленных не в одинокой тиши хранилища книг и карт.
