После беседы с секретарем городского совета Финлей предстал перед всем советом и честно и откровенно изложил свою позицию, начав с самой первой встречи с Грейс на балу выпускников. Он заявил под присягой, что не имел ни малейшего представления о намерении адвоката Грейс оформить покупку дома на его имя. Спокойное достоинство, с которым он держался, и несомненная правдивость ответов на все вопросы, заданные советом, были настолько убедительны, что последний вынес решение столь же твердое, сколь и единодушное. После консультации с городским советом его секретарь обратился к Финлею с такими словами:
– Доктор Финлей, я уполномочен сообщить вам, что совет единогласно вынес твердое решение, которое с данного момента вступает в силу. У членов совета нет никаких сомнений в том, что дом был оформлен на вас без вашего ведома или согласия. Хотя таковое действие было задумано исключительно для того, чтобы, введя в заблуждение совет, заставить его легально продать дом по цене, соизмеримой с уважением, которое питают к вам все члены совета – да и вообще все в Таннохбрэ, – тем не менее эта цена остается действительной и законной. У вас есть возможность не только купить для себя этот дом по выгодной цене, но и – обратите внимание на это – законное право воспрепятствовать любому лицу в покупке данной недвижимости.
На лице Финлея отобразилось выражение такой изумленной невинности, что члены совета наградили его продолжительными аплодисментами. Когда собрание наконец закончилось, секретарь совета обнял Финлея за плечи и повел в маленькую боковую комнату:
– Мой дорогой Финлей, вы настолько любимы в нашем обществе, что я хотел бы, чтобы вы знали, как все мы рады, что это явно преступное использование вашего имени без вашего ведома или согласия не только отразится на правонарушителях, но и приведет к законному и положительному результату в вашу пользу. Это историческое здание, примыкающее к дому, где вы проживаете в настоящее время, может быть приобретено вами, с учетом всех ремонтных работ, изменений и улучшений, за сумму, размер которой обусловлен сочувствием городского совета вам как лицу, которому был нанесен моральный ущерб. Эта привилегия будет оставаться в силе в течение трех лет, и цена, по которой вы можете приобрести полностью отремонтированный дом, является той ценой, которая была установлена за старую, не отремонтированную недвижимость. – Прежде чем Финлей успел оправиться от потрясения, вызванного этим великолепным, неожиданным и непрошеным подарком, и что-то ответить, как секретарь продолжил: – Совет делает этот жест добровольно и с благодарностью за огромную услугу, которую вы оказываете нашему обществу с первых дней вашей работы в качестве квалифицированного врача. – Затем тихим голосом, интимным и дружелюбным, добавил: – Пойдемте ко мне в кабинет, дорогой, и примем по глоточку «Гленлоха» за ваше славное будущее.
Естественно, Финлей был в восторге от своего приобретения и часто, когда никто не видел, тихонько посещал этот дом, чтобы полюбоваться прекрасной мебелью, которая столь же неожиданно стала его собственной. И постепенно в его голове оформился вопрос: что ему делать с этим сокровищем? Если бы он был женат, такого вопроса не возникло бы. Какой чудесный и подходящий подарок для любимой женщины! Увы, такой женщины не было. Похоже, судьба оказалась к нему немилостива, и он обречен так и прожить холостяком.
Тогда что же ему делать с этим домом? Добрый доктор Камерон, несколько обиженный тем, что к его ассистенту отнеслись с таким пиететом, не упускал случая поязвить на сей счет:
– И когда же ты переедешь в свой великолепный новый дом, Финлей?
Или:
– А не было ли мысли подать объявление в местную газету: «Красивый и знатный джентльмен, с большим меблированным домом, желает жениться. Прилагайте к заявке фотографию и резюме».
Хотя Финлей снисходительно относился к подобным репликам, они подвигли его на мысль, что этот дом вместо красивой игрушки должен стать местом, которое можно использовать для хороших и полезных дел. Он сел и написал длинное письмо своей знакомой старшей медсестре из детской больницы, объяснив свою цель и попросив ее наведаться к нему в новый дом.
Старшая медсестра тотчас приехала и, к удивлению и замешательству Финлея, оказалась совсем не той озабоченной матушкой, которую он хорошо знал. Она не была ни седой, ни окостеневшей в коленных суставах, ни явно затянутой в корсет. Когда она явилась и без улыбки протянула ему руку в знак приветствия, он увидел, что она молодая, высокая и гибкая, с аккуратными ступнями и стройными икрами ног. Как будто всего этого было недостаточно, чтобы обезоружить его, она была к тому же категорически и без вопросов очень красивой женщиной.
– Хотя мы никогда не встречались, я полагаю, что вы доктор Финлей. Я мисс Лейн, новая старшая медсестра в детской больнице, и я с благодарностью принимаю предложение предоставить ваш дом и сад для восстановления наших выздоравливающих детей, только, разумеется, если будут проведены некоторые предварительные мероприятия.
– Какие, например? – спросил Финлей.
Она улыбнулась спокойной, снисходительной улыбкой:
– Чтобы приспособить красивый частный дом для нужд маленьких детей, требуется кое-что сделать. Могу ли я теперь, с вашего позволения, осмотреть его?
Финлей тут же встал и, не говоря ни слова, прошел через прекрасный сад к своему дому и распахнул дверь.
Она элегантно вошла, как человек, привыкший к роскоши, и в сопровождении молчаливого Финлея внимательно осмотрела дом и его обстановку.
– Вы, конечно, знаете, что у вас здесь, доктор? – мягко спросила она, внимательно разглядывая ковры в большой столовой.
– Конечно, – коротко ответил Финлей. – Восточный антиквариат.
Она заметно вздрогнула:
– Ради бога, не употребляйте эти ужасные слова, которые включают в себя весь мусор, продаваемый на Шепард-маркет. Вот, например, – она указала на элегантный ковер с красивым цветочным рисунком, – это великолепный керманский ковер с цветочным узором девятого века, с тысячами стежков на одном шестидюймовом квадрате. Ведь крестьянка могла посвятить всю свою жизнь созданию этого благородного предмета искусства. Этот ковер, как и другие, не менее замечательные, нужно убрать, а вместо них покрыть пол циновками из кокосового волокна.
– Это действительно необходимо, сестра?
– Это в ваших же интересах, доктор Финлей, иначе бог знает что станет с вашими бесценными коврами, когда в доме будут грязные и часто страдающие недержанием маленькие дети!
Финлей промолчал. Этот аспект своей филантропии он совершенно не учел. Тем временем старшая медсестра продолжала:
– Я также настоятельно советую вам убрать все хрупкие предметы. Эти прекрасные тарелки Канси
[16] на буфете следует сохранить, как и великолепную вазу Цяньлун
[17] и чашу Мин. Эти заманчивые яркие предметы сразу же привлекут детей, которые либо полезут за ними, чтобы опрокинуть, либо будут бросать в них камни.
