Взволнованная, Джанет прошла в приемную, села и несколько раз перечитала статью, словно пытаясь запомнить ее. Затем, откинувшись на спинку стула, она сказала вслух:
– Камерон не должен этого видеть. Я отдам Финлею в саду.
Она быстро открыла входную дверь, быстро закрыла ее за собой, затем крадучись обошла дом и вышла в сад. Здесь она вцепилась в Финлея и повела его в беседку.
– Финлей, – многозначительно прошептала она, – у меня для вас очень странные новости. Честно говоря, я в ярости. После всего, что вы для нее сделали, она исчезла, сбежала!
С этими словами Джанет протянула Финлею газету, кивнув на статью, озаглавленную:
БЕГЛЯНКА ИЗ БОН-СЕКУРСА
Друзья и почитатели доброй матери настоятельницы монастыря Бон-Секурс с сожалением прочтут о печальном событии, первом в анналах этого достойнейшего заведения, имевшем место вчера около полуночи. Одна из его обитательниц, сестра послушница, сбежала, спустившись по длинной веревке из окна ванной на верхнем этаже. Веревка была заранее взята из сада и спрятана под кроватью беглянки. Опустившись на землю, эта бесстрашная молодая женщина сбросила с себя рясу и повесила ее на изгородь, окаймлявшую лужайку, так что оказалась под лунным светом в элегантном твидовом костюме, в котором она и явилась в монастырь.
Для такой молодой и бесстрашной искательницы приключений было несложно взобраться на высокие зарешеченные ворота и спуститься на шоссе. Неужели, оказавшись на воле, наша проворная юная Диана отправилась пешком в долгий и трудный путь к цивилизации и безопасности? Нет и нет! Держи карман шире, приятель, как она сама могла бы сказать! С примечательной и похвальной наблюдательностью, которая сослужила бы ей службу и при других обстоятельствах, она рассчитала время проезда последнего автобуса из деревни Уинберри в Таннохбрэ. Чтобы ее заметили, она вышла на середину узкой дороги и остановила допотопный автобус. Затем она уютно устроилась рядом с водителем, который подтвердит ее слова: «Извините, что остановила вас, но мне только что сообщили, что моя бедная старая мать умирает. Если вы высадите меня у почты в Таннохбрэ, то получите десять шиллингов».
Подстегиваемый двойным стимулом – сочувствием и весомой наградой, – водитель Боскоп ни секунды не сомневался, как ему поступить. По его собственным словам: «Я все время жал на газ. И позвольте заметить, что за всю поездку она больше ни слова не проронила. Это был самый приятный груз, который я когда-либо возил!»
Высадившись у почты, наша барышня расплатилась согласно договоренности и отправилась на поиски отеля. Сегодня утром ненавязчивый осмотр различных отелей показал, что наша очаровательная и отважная беглянка мирно спит в номере принцессы в отеле «Рояль».
Что можно сказать об этом полуночном приключении? В то время как немногочисленные католики нашего маленького городка могут потупить взоры и печально покачать головами, мы, приверженцы другого вероисповедания, при всем нашем сочувствии к доброй матери настоятельнице готовы смотреть на это смелое и дерзкое ночное приключение с восхищением и уважением.
Пока Финлей читал отчет о приключениях Элис Лейн, сама она пробудилась от сладкого сна и обнаружила себя героиней местной газеты. Она беззаботно позвонила, чтобы принесли завтрак, который тут же был подан – совсем не похожий на ту простую еду, с какой ей приходилось мириться в монастыре Бон-Секурс. Сказать, что она получала при этом удовольствие, одновременно читая статью в «Геральд», посвященную ее особе, – значит ничего не сказать. Нет, вытянув красивые длинные ноги на тонких льняных простынях, она воистину наслаждалась и чтением, и едой, смакуя лучший мокко и с хрустом вонзая крепкие белые зубы в превосходные тосты.
Когда поднос с завтраком был убран не кем иным, как самим метрдотелем, она повернулась к телефону и позвонила в местное отделение Шотландского банка, где ее немедленно заверили, что 2000 фунтов на ее счету в целости и сохранности. С самодовольной улыбкой положив трубку, она подумала, как мудро поступила, утаив этот счет от своего мерзкого мужа в первые дни пребывания в отеле «Каледония». В этот же отель и был ее следующий звонок, где управляющий не только пообещал немедленно прислать из камеры хранения ее чемодан с латунной окантовкой, но и предложил занять в отеле номер люкс.
Если эти знаки внимания недостаточно убедили нашу маленькую беглянку в ценности новостей о ней, то несомненным подтверждением этого стало обилие знаков внимания и приглашений как по телефону, так и в письмах, горку которых принесли ей на подносе с первой же почтой. Тут свою роль сыграли ее природная осмотрительность и savoir faire
[23]. Приглашения вступить в Общество филателистов, Клуб молодых женщин, Лигу антипапистов и Мужскую бригаду немедленно отправились в мусорную корзину. Однако были и другие, требующие дальнейшего рассмотрения. Поразмыслив, она решилась на ланч с прессой и, главное, на званый обед, устроенный в ее честь мистером Альбертом Кадденсом, джентльменом высокого положения и во многих отношениях весьма состоятельным, в его собственном доме.
На это приглашение она тут же ответила маленькой остроумной личной запиской, отчасти провокационной, но лишь настолько, насколько это позволительно для беглой монашки. Однако, увы, не было ни письма, ни телефонного звонка, ни хотя бы одного словечка от человека, с которым она искренне желала восстановить нежные отношения, когда-то, к ее сердечной радости, существовавшие между ними.
Но с другой стороны, успокаивала она себя, этот милый Финлей был застенчивым мальчиком, и, хотя она не раз и не два давала ему возможность упасть в ее объятия, он всегда останавливался в шаге от искуса страсти. И все же теперь, в свете ее блестящего возвращения к нему, он должен уступить. Она уже чувствовала его в своих объятиях. Это побудило ее надеть легкое летнее платье, в котором она была при их первой встрече.
Как раз когда она была готова выходить, добавив немного румян на лицо и тем самым придав ему идеальный цвет, зазвонил телефон. Это был портье отеля.
– Машина ждет вас, мадам. С наилучшими пожеланиями от мистера Альберта Кадденса.
– Я сейчас спущусь.
Ответив так, Элис улыбнулась своему отражению в зеркале. За этим плодом и на дерево лезть не надо – сам готов упасть в руки. Милый старый Альберт…
Томно попыхивая сигаретой, она спустилась в вестибюль, где ее проводили чередой поклонов к ожидавшему автомобилю. Не «роллс-ройс», как она надеялась, а большой, просторный, сверкающий «даймлер». Однако шофер был вполне хорош: молодой, стройный, кареглазый, красивый, в элегантной униформе. Его рука легонько коснулась ее руки, когда он указал ей на сиденье.
– Сначала я хочу побывать в доме доктора Финлея.
– Конечно, мадам.
Ее голос слегка дрогнул, когда она выдохнула это магическое имя. Да, она возвращается к нему. В лучшем стиле. Женщина, известная своими подвигами, мужеством, решимостью и непоколебимой преданностью любимому мужчине. Когда она приблизилась к его дому, ее сердце забилось быстрее. Да, он был там, в саду, окруженный детьми, – в шортах и белой майке, загорелый, мускулистый. Все смотрели на большую сверкающую машину, когда шофер распахнул дверцу и помог леди выйти.
