Да, она была свободна, но еще не в безопасности. До Таннохбрэ оставалось еще пять миль. Возможно, мимо проедет сельский автобус или машина с покладистым водителем. Увы, на сей раз нашей отважной Элис не повезло. Ей пришлось проделать весь этот путь пешком. Добравшись до отеля «Рояль», измученная, едва дыша, она попросила номер на ночь. На следующий день она стала уважаемой гостьей в прекрасном доме нашего достойного гражданина и прихожанина мистера Альберта Кадденса, где, милостью как Божьей, так и мистера Кадденса, она и находится, постепенно оправляясь от ран.
Граждане Таннохбрэ, «Геральд» призывает вас встать и стереть это чумное пятно с наших мест. Пусть роковая история Элис Лейн станет вашим оружием и путеводной звездой!
Джанет оставалась возле Финлея, наблюдая за его лицом, пока он читал газету. Наконец она робко спросила:
– Вам плохо, Финлей, дорогой?
– Это вонючая, грязная мерзость, Джанет! Ложь озлобленного фанатика, нелепость на нелепости. Я сейчас ухожу, Джанет, и, возможно, вернусь только через несколько часов. По всем серьезным случаям объясни, что я буду во второй половине дня. Остальными займется доктор Камерон.
Чтобы так и получилось, Финлей прошел по коридору, постучал в дверь доктора Камерона и вошел. Добрый доктор, откинувшись на груду подушек, наслаждался сытным завтраком, от которого на прикроватном столике остался поднос с пустыми тарелками.
– Извините за беспокойство, сэр. У меня срочное дело в городе. Когда вы закончите утренний прием больных, их вроде мало, не посмотрите ли, что там срочного для меня?
– Конечно-конечно, мой мальчик. Отсутствуй, сколько тебе нужно. Я буду на страже.
– Благодарю вас, сэр. Я вернусь после ланча.
Финлей открыл гараж и сел в машину. Пешком до центра города было не так уж далеко, но дело было слишком срочное. Через четыре минуты он подъехал к красивому большому старинному дому, на двери которого красовалась небольшая полированная табличка с надписью: «Александр Кохрейн и Ко, адвокаты и служители закона» – таково было название старейшей, лучшей и самой известной адвокатской фирмы на западе Шотландии.
Финлей вошел прямо в комнату в глубине здания, где крупный мужчина в твидовом пиджаке и еще один человек, судя по всему его подчиненный, склонились над утренней «Геральд», лежавшей на столе перед ними.
– Привет, Финлей! – сказал крупный мужчина, поднимая голову. – С утречка еще партийку в гольф?
– В другой раз, Алекс, – ответил Финлей, придвигая стул к столу. – Сегодня хочу попасть во что-нибудь покрупнее маленького белого шарика.
– Понимаю, Финлей. Скотт и я только что в третий раз прошлись по этой мерзости. Все было бы смешно, если бы не было так чертовски серьезно. Тут, конечно, провокация в каждом чертовом абзаце. В тот день после гольфа, когда ты пригласил меня к настоятельнице на чай, я подумал, что никогда еще не встречал такого милого, мягкого человека. А теперь вот это… с темницами… Вроде старый полковник держал там своих собак, пока дом не был продан монастырю?
– Двух датских догов, – кивнул Финлей. – Сестры с ними бы не справились. Обе конуры использовались в монастыре для хранения старых ящиков, садовых инструментов, всего громоздкого и ненужного.
– Побег – это самое то. Насколько я понимаю, большие деревянные ворота никогда не запираются.
– Никогда, они нараспашку днем и ночью. Многие заблудившиеся путники, старые бродячие ремесленники или цыгане являлись туда на даровой ночлег.
– Еще я в восторге от рассказа о долгой прогулке в Таннохбрэ, – рассмеялся Алекс. – Наш Дэви позвонил Джоку Боскопу, который обеспечивал ее ночную пробежку. Он подобрал леди у открытых монастырских ворот и доставил в Таннохбрэ, неподалеку от отеля «Рояль».
– Где она заказала номер принцессы, лучший в отеле, – сказал Дэви.
– Потом она подцепила толстяка Кадденса, и теперь, по-моему, у него в доме она имеет все самое лучшее.
– Ну что ж, Финлей, теперь тебе решать главный вопрос: на какую сумму мы должны подать в суд? Эта вонючая «Геральд» – богатая газетенка, и они, черт возьми, должны быть наказаны за целых две страницы вранья!
– Тебе и называть эту сумму, Алекс! Ты эксперт.
– Я собираюсь поразить тебя, Финлей. За то, что нашу любимую мать настоятельницу посрамили и осмеяли, мы потребуем пять тысяч фунтов.
– Какой бы это был небесный подарок для нее, Алекс. При старом полковнике дом пришел в запустение, и если бы у преподобной матушки были деньги, она могла бы привести его в порядок и еще что-то пристроить.
– Отлично! – произнес Алекс, а затем уже серьезно спросил: – Финлей, старина, когда я учился в Россолле, а ты в Стонихерсте и мы несколько раз встречались на футбольном поле в ожесточенных схватках, разве я когда-нибудь называл тебя непотребным?
– Нет, Алекс, – рассмеялся Финли, – думаю, нет. Мы были слишком заняты тем, что колошматили друг друга.
– Мой дорогой, мой дражайший старый друг, я поднимаю этот вопрос, потому что в этой совершенно грязной статье тебя действительно назвали «непотребным персонажем». А это уже оскорбление, которое само по себе не что иное, как провокация.
– Ну что ж, Алекс, мы не будем мешать ни главному действию, ни большим деньгам, но можешь быть уверен, что, когда вызовешь меня свидетелем, я не премину выложить всю правду.
– Ну и молодец, Финлей. А теперь как насчет ланча?
– В другой раз, Алекс. Я оставил Камерона одного, и мне нужно сначала съездить успокоить преподобную матушку. Они там получают «Геральд». Поэтому я извещу ее о том, что мы собираемся делать.
– Хорошо, Финлей. Пока.
– Пока, Алекс! И благослови тебя Господь!
16. Триумф доктора Камерона
Когда с быстротой, характерной для всех шотландских городов, в Таннохбрэ распространилась весть о том, что преподобная мать настоятельница монастыря Бон-Секурс предъявила их любимой «Геральд» иск о возмещении морального ущерба, то по тихой маленькой местной общине прокатилась волна недоверия. Искушению посмеяться над этим делом мешал не только размер исковой суммы, но и тот поразительный факт, что инициаторами подачи иска были не кто иной, как Финлей, всеми любимый доктор, и Александр Кохрейн, лучший и самый уважаемый адвокат в округе.
Первое впечатление, что это какой-то блеф, было немедленно опровергнуто тем, что в деле участвуют Финлей и Кохрейн – оба!
В огромном здании «Геральд», где размещалась редакция газеты, царило что-то вроде паники.
– Финлея разозлило проклятое дурацкое прилагательное «непотребный», которое мы прицепили к нему. Может, дать ему сотню, чтобы он отвалил?
– Он плюнет на твою сотню и швырнет обратно!
– Может, нам предложить в порядке возмещения ущерба, скажем, около пятисот?
