Советский опыт пропаганды
Советские пропагандисты в годы Второй мировой войны использовали опыт, накопленный коммунистической партией за предыдущие годы. Однако советская психологическая война вовсе не была слепым копированием прошлого. Пропагандисты Советского Союза продемонстрировали творческий подход к делу. Политика партии, стоявшей у них за спиной, была дальновидной и преследовала далеко идущие цели.
Советское правительство было еще более тоталитарным, чем нацистское. Многие американцы сочтут это недостатком, но для психологической войны это давало огромное преимущество. Советские люди были идеологизированы до крайности, но власти все равно не хотели полагаться на случай. Коммунистические революционные идеи прекрасно дополнялись идеями русского патриотизма. Офицеры армии пользовались большими привилегиями в стране. Все они получили погоны. Революционный гимн «Интернационал» был заменен новым советским гимном. История была переписана заново – в России снова стали прославлять царей. Церковь, по просьбе правительства, молилась за победу. Советские чиновники сумели приспособить свою социальную систему к нуждам пропаганды. Они сделали это во имя победы. Война получила название Великой Отечественной. Иностранцы могли бы спросить: «А какая война не бывает отечественной?» Но русским людям это название пришлось по душе, и режим использовал традиционализм и национализм для укрепления позиций коммунистов в стране.
В прифронтовой пропаганде русские были безжалостны и реалистичны. Они напомнили немцам о Фридрихе Великом и о том, как Бисмарк заклинал немцев не воевать с Россией. Они играли на убеждении немецкой юнкерской касты в том, что недоучки нацисты губят немецкую армию. Словом, русские пускали в ход все пропагандистские трюки, которые только можно было использовать. Они использовали для пропаганды военнопленных и убедили целый штаб нацистских генералов стать членами движения «Свободная Германия».
Только в радиопередачах сохранили русские свой старый революционный задор, который так раздражал тех, кто не принадлежал к коммунистической партии. Но это объяснялось тем, что аудитория была привычна к таким передачам. Русским удалось сделать свою внутреннюю пропаганду наполовину секретной, подвергая цензуре вопросы или комментарии к ним, которые они не хотели сообщать коммунистам других стран. Цензура существовала всегда и в мирное время, и в годы войны, поэтому не надо было создавать ее специально. Русские держали в секрете свою фронтовую пропаганду, поскольку не допускали в районы боевых действий военных наблюдателей союзников, а нацисты, по убеждению советских командиров, ни за что не расскажут миру о том, как эффективна была антинацистская пропаганда русских. Но советскую радиопропаганду могли слушать все. Поэтому в радиопередачах тон был более сдержанным. И русские, и немцы использовали «черное» радио, но, поскольку полиция в этих странах тщательно следила за тем, чтобы народ не слушал радио врага, вполне возможно, что этот вид пропаганды не принес особого успеха.
Японская пропаганда
Японцы внесли мало нового в развитие психологической войны. Но они умели великолепно подносить новости американской аудитории. Во время войны в американской прессе было опубликовано гораздо больше японских новостей, чем в мирные годы, когда японцы имели специальные офисы в городах США. Японцы регулярно передавали сообщения службы «Домэй» на английском языке по беспроволочному телеграфу, причем эти сообщения были уже специально отредактированы и готовы к печати. Они даже оставляли строку, куда можно было вписать имя автора статьи, и порой, как говорят, предупреждали редакторов американских газет: «Дождитесь 9 часов утра по восточному военному времени. Спасибо. Домэй». Для работы с азиатскими аудиториями японцы использовали орган бутай, который активно занимался черной пропагандой и подрывными операциями, но в деле использования основных методов почти не проявляли инициативы. Главными достоинствами японцев были трудолюбие, терпение и наличие первоклассной службы новостей.
Китайская пропаганда
Китайская коммунистическая армия побила все рекорды в отдельных аспектах фронтовой пропаганды. Японских солдат, сдавшихся в плен, ждал самый сердечный прием, хорошее питание – гораздо лучше, чем в японской армии, общество девушек, богатые подарки и политические беседы о том, как построить свободную Японию. После этого коммунисты привозили военнопленных на фронт и те убеждали японских часовых покидать свои посты. Яньаньские военные придавали подобной пропаганде огромное значение и даже «избрали» одного японского военнопленного в городской совет Яньаня. Автору этой книги довелось побеседовать с руководителями Яньаньского комитета Китайской коммунистической партии, а также с японцами, оказавшимися в Китае. Все они утверждали, что коммунисты хорошо знают нужды простых японских солдат и испытывают к ним искреннее сочувствие, что японцы очень быстро почувствовали. Коммунисты в Китае дошли до того, что сбрасывали на японские позиции пакеты с подарками и не мины-ловушки, а просто нужные мелочи, с вежливой просьбой ответить. Они выучили имена всех японских полевых телефонистов, подключались к их разговорам и с грубоватыми шутками обсуждали с ними политические вопросы. Когда у них набралось много военнопленных, они отправили самых одаренных перебежчиков на партийную учебу. Они хорошо кормили простых солдат, развлекали их по-царски и отсылали назад, заявив на прощание, что китайские коммунисты будут очень признательны, если добрые японские братья будут в бою стрелять в воздух, чтобы не попасть в коммуниста и одновременно не вызвать гнев у своих офицеров.
Под руководством «председателя Чана» китайское национальное правительство проводило против Японии достойную психологическую войну «с человеческим лицом». Лишь немногие люди запомнили весьма необычное событие современной истории – бомбардировку китайцами города Нагасаки, хотя, вполне возможно, азиатские историки будущего подчеркнут различие между китайцами, которые нанесли по этому городу первый удар, и американцами, нанесшими последний. Вскоре после начала квазивойны между Китаем и Японией в 1937 году генералиссимус приказал совершить налет на Японию. Китайские бомбардировщики американского производства появились над Кюсю – это были первые завоеватели со времен Средневековья, то есть с той поры, когда сёгуны разгромили войска Хубилай-хана 656 лет назад. Но вместо бомб эти самолеты сбросили листовки, осуждавшие агрессора и сообщавшие жителям, что в то время, как японцы докатились до такого варварства, как бомбежки родственных им азиатских народов, китайцы оказались настолько цивилизованными, что не бросились в ответ бомбить японские города.
В войсках генералиссимуса тоже по-братски относились к военнопленным и вели фронтовую пропаганду, но не в таких размерах, как коммунисты. Сам генералиссимус проводил очень либеральную (но не в духе левых партий, а на самом деле) политическую линию по отношению к Японии. Он ни разу не угрожал ей мщением. Он был первым лидером великой нации, который заявил, что после окончания войны японцы должны сами решить, кто будет управлять их страной. В его политических органах работали японцы-демократы, которых поддерживали китайские чиновники. По чунцинскому радио в течение всей войны велись регулярные передачи на Японию.
