И тут появляется пропагандист.
Сперва он приписывает обычные человеческие мотивы тем лидерам, которые даже не пытаются их скрыть. Здесь он делает то же самое, что и маленький мальчик в сказке Ханса Кристиана Андерсена, который, увидев короля, закричал: «А король-то голый!» Пропагандисту надо только произнести вслух то, что очевидно всем: этот лидер жаден до денег, а этот действует в обход всех правил; тот предал одного из своих друзей, а другой добился власти эгоистичными, мстительными методами. Реакция, которой ждет пропагандист, проста: «Да, ты прав».
После этого надо показать, что эти политики совсем не подходят для тех трагических, героических, исторических ролей, которых требует от них война. Сделать это тоже не трудно, особенно если события на фронте развиваются не так, как хотелось бы. И разгром, и победа с одинаковым успехом превращают лидеров в героев. Черчилль и Макартур никогда не выглядели так великолепно, как в ту пору, когда они подвергались нападкам – один за Дюнкерк, другой – за Батаан.
И наконец, можно приступать к полной дискредитации лидера. Если внутренняя политика страны была очень жесткой, то некоторые из них могут даже добровольно перейти в стан врага. Квислинг в Норвегии, Дорио и Лаваль во Франции, Власов в СССР, Лорел на Филиппинах – все они занимали в своей стране определенное положение, но из-за нетерпения, или оказавшись в плену, или поддавшись посулам врага, решили продолжить свою карьеру на его стороне. Теперь пропагандист должен сделать вид, что его позиция отличается большой терпимостью. Он верит в возможность мирного решения конфликта и в то, что стороны сумеют договориться. Он исповедует принцип – живи и дай жить другим. Он описывает своих подзащитных, разного рода квислингов, с искренним сочувствием и теплотой; он пытается оправдать их нападки на лидеров противника, которые не принимают их позиции. Он утверждает, что война продолжается только потому, что другой лидер глуп, корыстолюбив, жаждет мести и лишен здравого смысла. Со своей стороны пропагандист желает только одного: чтобы оба лидера – предатель и патриот – поскорее уладили все свои разногласия и создали коалиционное правительство.
Метод дискредитации политиков весьма эффективен. Если ситуация на фронте складывается в пользу противника, то ослабление напряженности в его стране дает населению возможность позлословить, а ряд государственных деятелей может даже вынудить кого-нибудь из своих противников покинуть свой пост или погубить его репутацию. Те героические позы, которые руководители страны принимали во время боевых неудач, в изменившейся к лучшему ситуации выглядят довольно нелепо. И наоборот, когда дела идут плохо, лидеры страны в первые трагические недели поражений могут набрать политический вес, но неспособность переломить ситуацию все равно приведет их к гибели. Пропагандист должен лишь отлично знать репортерское дело, а уж руководители страны, терпящей поражение, не оставят его без материалов.
Оценивая ситуацию, важнее всего выяснить, уязвимы ли вожди противной стороны для критики. Правильно организованные нападки в прессе могут сделать очень многое. Во время Американской революции Джорджу Вашингтону помогали сохранить любовь народа определенные черты его характера. Он был очень богатым человеком, и обвинить его в том, что он затеял эту революцию ради собственного обогащения, не мог никто. Он владел рабами, поэтому никто не мог обвинить его в том, что он хочет изменить существующий порядок вещей. Люди знали, что он опытный солдат, поэтому никто не мог заявить, что он не разбирается в военном деле. Он был очень терпеливым человеком, обладал хорошими манерами и отличался врожденной скромностью, поэтому его нельзя было представить кровавым диктатором, стремящимся к созданию своей собственной империи и неудержимо рвущимся к власти. Поэтому британская пропаганда набросилась на членов Континентального конгресса, о которых можно было сказать многое. Со своей стороны, американцы отвели душу, критикуя Георга III и членов его кабинета, среди которых были грубияны, критиканы, люди, которые кричали, что правительство действует слишком робко и всегда опаздывает с ответными мерами, а также самые настоящие простофили.
Письменная оценка ситуации
Если, как мы уже говорили, полем боя в психологической войне являются мысли и чувства людей, до которых способна дойти пропаганда, если задачей этой войны является достижение чего-то совершенно неощутимого (например, изменения настроения людей) или, наоборот, полного успеха (организованной массовой капитуляции), если действия врага на первый взгляд никак не зависят от вашей пропаганды и если решение проблемы зависит от выбора темы и средств, словом, если наличествуют все эти условия, то обычная оценка ситуации в пропагандистской деятельности почти неприменима.
Проще говоря, дело заключается вот в чем. Если вы будете применять схему, предложенную в приложении 1 штабного руководства, то получите лишь жалкую пародию на военный документ.
Если ваше подразделение имеет пропагандистский отдел, то это вовсе не означает, что его работа будет успешной. Боевой дух сотрудников обычно не оказывает никакого влияния на качество текстов для радиопередач и листовок.
Во время сражения противники встречаются лицом к лицу на поле боя. В психологической войне этого не бывает. В ходе боевых действий два враждебных подразделения не могут длительное время находиться на одной и той же территории, не превратившись в конце концов в неорганизованную толпу вооруженных людей. В психологической войне пропагандистские операции могут спокойно проводиться в одних и тех же средствах массовой информации, могут апеллировать к одним и тем же основным человеческим потребностями, использовать одну и ту же музыку, одни и те же способы передачи новостей и т. д.
Более того, ни одна современная армия не пойдет в бой, имея в своих рядах подразделения, в задачу которых входит лишь одна оборона, и подразделения, предназначенные исключительно для нападения. Однако в годы Второй мировой войны коротковолновые передачи на японском языке, транслировавшиеся из Сан-Франциско, не оказывали никакого влияния на американские войска, воевавшие на Тихом океане, поскольку их понимали только офицеры из отдела G-2, знавшие японский язык, а что они думали по поводу этих передач, никого не интересовало.
В ходе наступательных операций на фронте войска обнаруживают врага, вступают с ним в контакт и либо уничтожают его, либо заставляют отступить. Оборонительные операции, наоборот, подразумевают сопротивление врагу, с которым ваши части вступили в контакт.
В психологической войне ни ваши, ни вражеские пропагандисты не вступают в прямой контакт. Люди, слушающие вашу передачу, не могут ударить вас в ответ, а вражеский солдат не может забросить обратно в самолет вашу листовку. Американские самолеты бомбили немецкие радиостанции вовсе не потому, что авиационное командование хотело заставить их замолчать, а для того, чтобы разрушить всю коммуникационную сеть Германии. Разбомбить все радиопередатчики и типографии врага, лишив его возможности вести радиовещание и выпускать газеты, практически невозможно. Защититься от вражеской пропаганды можно двумя способами. Оба они являются показателями полного отчаяния, охватившего врага, и к тому же ни тот ни другой не дают нужного эффекта, и американцы отказались от них еще в годы Второй мировой войны.
