Может быть, к середине 1950-х годов достойные уважения британские офицеры и гражданские служащие превратятся в фанатиков и станут ярыми сторонниками такого сложного явления, как азиатский национализм? Могут ли англичане совершить революцию в Малайе, если они уже устали от трудовой революции у себя дома? Могут ли американцы, которые не сделали ничего, абсолютно ничего, чтобы возродить древнее королевство Рюкю (Окинава), славившееся своим героизмом, романтизмом и традициями, упрекать англичан в том, что они не совершили того, чего самим американцам не хочется делать?
Магия коммунизма очень сильна, но это – черная магия. В Северной Корее она в немыслимо короткое время создавала офицеров-фанатиков, в то время как американцы стремились воспитать джентльменов, в результате чего американцы чуть было не подверглись разгрому на пусанских рубежах. В Китае солдаты, от бестолковости которых руководители армии националистов приходили в отчаяние, пройдя обучение у коммунистов, превращались в бесстрашных пехотинцев. Застенчивые и склочные аннамиты, которые почти не доставляли французам хлопот, попав в руки коммунистов и начитавшись Маркса, Ленина, Мао Цзэдуна и Хо Ши Мина, бросались в бой, словно львы.
Может быть, именно поэтому коммунисты так долго держались в Малайе? Никто еще никогда не обвинял британскую армию в неумении воевать. Нация, которая создала части, совершившие рейды по пустыне, коммандос, высаживавшихся на побережье, занятое врагом, бандитов, которые сбрасывались с парашютами, и бесчисленное множество других удивительных, шокирующих и отчаянно смелых подразделений, не может быть обвинена в недостатке воображения.
Англичане использовали в Малайе методы стратегической и тактической пропаганды. Они вели пропаганду на фронте, в городах, по радио и с помощью листовок. Когда психологической войной руководил Карлтон Грин, служивший в штабе безупречного джентльмена Малькольма Макдональда, генерального комиссионера Великобритании в Юго-Восточной Азии, он даже доходил до того, что писал письма известным коммунистам и приказывал разбрасывать их над джунглями. Англичане использовали белую, черную и серую пропаганду; если бы существовала пурпурная пропаганда, они бы использовали и ее. Этот вид пропаганды чуть было не изобрел Алекс Джози, который шокировал поселенцев Малайи своими речами в социалистическом духе, произносимыми по радио. Этими речами он надеялся оторвать у коммунистической птицы левое крыло.
Ветераном пропагандистского фронта был сэр Генри Черни, высший комиссионер Федерации, убитый в 1952 году. Ему приходилось сражаться с террористами в Иерусалиме, и это был совершенно бесстрашный человек. Но его подход к борьбе с коммунизмом был безнадежно здравым. Коммунисты опьяняли молодых китайцев безумием, сумасшедшей и героической праведностью, ради которой можно пожертвовать и жизнью. Сэр Генри говорил им о порядочности, доброте, безопасности, процветании, власти, свободе и законности. Он предлагал им все, кроме того, в чем они нуждались, – блеска, террора, вдохновения и романтики.
И кроме возможности перейти на сторону англичан.
Что ждало их на этой стороне?
То же самое, что обещали им коммунисты, – возможность самим определять свое будущее, участвовать в построении нового мира и стать судьями истории.
Но предложение коммунистов оказалось заманчивее, чем предложение США, Англии и других западных стран. И эти страны не сумели пока еще придумать ничего интереснее. Коммунисты дали людям возможность вступать в свои ряды, стать равными на деле, а не по закону и, что важнее всего, разделить судьбу тех, кто героически борется и работает во имя общей цели.
Право вступить в ряды
Запад очень много потерял в ходе холодной войны в Азии из-за того, что люди имели право стать членами коммунистического общества, а членами западного – нет. В Индии нет американской партии, а коммунистическая – есть. Не существует антикоммунистической армии, в которую принимали бы людей, живущих на оккупированной Советами территории или свободной от них. У тех, кто борется с коммунизмом, нет своего командного пункта. США, Британия, даже Колумбия, Эфиопия и другие страны обещают Корее и другим азиатским странам свою помощь. Но разве они спросили – нужна ли эта помощь? Можно ли вообще привлечь простых жителей Азии на сторону западного мира?
На самом высшем уровне эта проблема конечно же носит политический характер. Ее можно решить с помощью общественности США, которая стремится избегать крестовых походов и опасается авантюр. На более низком уровне эта проблема будет решаться военными штабами будущего. Как Соединенным Штатам, Организации Объединенных Наций и другим антикоммунистическим силам, не теряя своего достоинства и с уважением, привлечь на свою сторону лидеров коренного населения Азии и их последователей? Как нам научиться любить тех союзников, которых мы имеем, или находить таких союзников, которые нам нравятся? Пока мы не решим этих вопросов, духовными и организационными преимуществами в Азии будут пользоваться коммунисты. Быть может, наши идеалы и привлекательнее, но, если люди, готовые пожертвовать своей жизнью или совершить рискованные героические поступки (и которые отчаянно стремятся, не важно где и не важно как, изменить свою жизнь, только бы избавиться от унижений, нищеты и монотонности своего существования), не узнают, как можно перейти на нашу сторону, они будут предпочитать сражаться на другой.
Небольшое, а порой и значительное улучшение экономического положения азиатских государств, по мнению автора, резко усиливает позиции коммунистов. Когда люди страдают от нищеты и болезней, они не думают о причинах этого. Но стоит их жизни немного улучшиться – настолько, чтобы они поняли, что, по западным стандартам, они презираемы, бедны и невежественны, – вот тогда они начинают прислушиваться к пропаганде.
Пропагандистские методы, которые использовались в семи локальных войнах
Ни в китайской войне, ни в других локальных войнах методы пропаганды, которые использовались во Второй мировой войне, не подверглись сколько-нибудь заметному усовершенствованию. Более того, той эффективности, которой достигла пропаганда союзников в Нормандии, в Корее удалось достичь только через два года после начала боевых действий. Удивительно, как много военных пропагандистских методик оказалось забыто. Автор лично пролетал над позициями китайских коммунистов вдоль реки Хан в марте 1951 года, и самолет, в котором он находился в качестве наблюдателя, едва ли не чесал брюхом дно долин – его винты гудели так сильно, что мы боялись, что китайские солдаты не услышат того, что сообщалось им по громкоговорителю. И вместо того, чтобы использовать современные приспособления для разбрасывания листовок, мы с молодыми офицерами вручную выбрасывали пачки в дверь самолета. Автор с тоской вспоминал бомбы с листовками, которые использовались в Европе и Бирме, и, вернувшись живым и невредимым в Таегу, он написал еще один меморандум, советуя вспомнить о прежних наработках.
Стратегические ограничения, которые наложило правительство США на американскую пропаганду в Корее, тоже очень усложнили дело. США не желали того, что любой профессиональный военный назовет победой. США никак не могли решить – следует ли силам Объединенных Наций освободить всю Корею или только ее половину. На самом высшем уровне – среди наших союзников – существовало мнение, что надо сохранять мирные отношения с высшим командным составом китайской коммунистической армии в Маньчжурии и Китае, где располагались базы снабжения противника, и сражаться с передовыми эшелонами этой армии в Корее. Соединенные Штаты не хотели допускать поражения, но не стремились и к решающей победе, поскольку в результате этой победы могла начаться всеобщая война.
