– Если бы я знала, что ты сегодня приедешь, то, конечно, поставила бы вещи в коридоре. Но ты ведь сама понимаешь, как тут тесно и… – Она замолчала. Потом улыбнулась и коснулась ладонью моей щеки. – Как же я рада тебя видеть.
Я сражалась с желанием отстраниться от нее. Это же мама, черт возьми. Никогда в жизни я от нее не шарахалась.
– Значит, планы по переезду не изменились?
Она наморщила лоб.
– Разумеется нет, родная.
– Стенли известно о папе? – настойчиво спросила я. – Известно, что он может объявиться здесь в любую минуту?
Мамино лицо посерело. Убрав руку с моей щеки, она уклонилась от моего взгляда. Затем развернулась, вернулась к своим коробкам и рывком закрыла верхнюю.
– Довольно однозначный ответ, – процедила я.
– Я уже говорила, что моя личная жизнь тебя не касается, Эверли.
– А я тогда же говорила тебе, что очень даже касается, если от этого страдают другие. Когда сюда притащится отец, что ты скажешь Стенли? Или Доун? – выпалила я, шагнув к ней, чтобы она наконец посмотрела на меня. – Ты действительно хочешь подвергнуть их обоих опасности?
Она едва заметно вздрогнула, а когда вновь подняла взгляд, в глазах у нее блестели слезы.
– Я просто хотела хотя бы один-единственный раз создать длительные отношения, – прошептала она.
– И ты можешь их создать, мам. Если ты расскажешь Стенли правду, это еще не значит, что он сразу… – Я не сумела произнести предложение до конца. Было бы нечестно говорить ей, что Стенли никуда не денется, раз я сама в это не верила.
Мама с побелевшими щеками цеплялась за свою коробку. Я постаралась собраться и прочистила горло. Есть еще куча вопросов, которые мне необходимо ей задать.
– Сколько уже продолжается эта ситуация с папой?
Плечи у мамы одеревенели. Она сжала губы в бесцветную линию, потом судорожно втянула в себя воздух.
– Примерно полгода.
Она словно выбила почву у меня из-под ног. Мысли хаотично и безостановочно закрутились в голове.
– Ты платишь ему уже полгода? Почему, бога ради?
Она беспомощно дернула плечами:
– Потому что ему нужны деньги.
– У меня в голове не укладывается, мам, быть не может, чтобы это была единственная причина.
– Я сказала ему, что теперь в моей жизни появился другой мужчина. Он пообещал больше не возвращаться, если сейчас я один раз дам ему денег.
– Точно так же, как раз за разом обещал нам больше никогда не поднимать руку на тебя или меня? – спросила я. – Он никогда не выполнял своих обещаний, как бы мы ни надеялись.
– Я должна в это верить. Ничего другого мне все равно не остается.
Я неверяще вытаращилась на нее.
– После того как я приезжала сюда в последний раз, думала, что, может быть, как-то подтолкнула тебя к верному решению. Что ты осознаешь, как все это неправильно. – Я покачала головой, поражаясь собственной глупости. – А ты никогда не изменишься. Так же, как и папа никогда не изменится. Вы и дальше продолжите разрушать друг друга. Но я точно больше не буду в этом участвовать.
– Но это же всего лишь деньги, – воскликнула мама и всплеснула руками. – Если это навсегда удержит его подальше от нас, я готова отдать ему все, что у меня есть, до последнего цента.
От ее слов у меня перехватило дыхание. Руки и коленки затряслись.
– А знаешь что? – Сделав шаг вперед, я выхватила из горы одну из коробок. Потом вытряхнула на пол все ее содержимое и залезла на кровать. – Можешь спокойно превратить эту комнату в свою личную кладовку. Мне она больше не нужна.
Протянув руку к книгам, стоящим на одной из полок у меня над кроватью, я скинула их в коробку.
– Эверли! – крикнула мама, однако не предприняла никаких действий, чтобы меня остановить.
Я проигнорировала ее и подцепила тетради, которые лежали на самой верхней полке. С глухим звуком они тоже приземлились в коробку. После этого я запрокинула голову и посмотрела на светящиеся звезды на потолке.
Разве можно плохо спать, если у тебя над головой звездное небо? – раздался бабушкин голос у меня в голове. Она сказала это, когда мы обе по очереди забирались на стремянку, чтобы прилепить наклейки.
Даже не задумываясь, я встала на носочки и начала снимать самоклеящиеся звезды. Руки у меня так дрожали, что на некоторые потребовалась не одна попытка.
– Обещаю тебе, что это прекратится. Он сказал, что больше не придет. Поверь мне, – уговаривала мама, пока у меня на ладони росла стопка звезд. Оторвав последнюю, я сложила их в коробку к книгам и спрыгнула с кровати. Затем зажала под мышкой одну из больших декоративных подушек, перехватила коробку повыше и вышла из комнаты, ни разу не оглянувшись на маму.
– Пожалуйста, подожди, родная, – позвала мама и спустилась вслед за мной по лестнице.
Добравшись до входной двери, я еще раз обернулась к ней.
– Я больше не могу в этом участвовать, мам. Хотелось бы мне, чтобы ты это поняла, – задыхаясь прошептала я.
Она открыла рот, но не выговорила ни слова.
С трудом открыв дверь локтем, я вышла на улицу. Коробка получилась такой тяжелой, что врезалась в ладони. Долгожданное отвлечение от боли, которая бушевала у меня в душе.
Нолан вышел из машины, когда я распахнула входную дверь, и широким шагом направился мне навстречу. Он выглядел так, будто собирался что-то сказать, однако я лишь помотала головой и прошла мимо него к багажнику. Он тут же его открыл, а после того как я бросила туда коробку, без единого слова положил руку мне на спину и мягко, но уверенно повел к пассажирскому месту. Наверняка он почувствовал, что я дрожала всем телом, когда свободной рукой распахнул передо мной дверцу и помог сесть. Только после того, как я пристегнулась, Нолан обошел машину и сел сам.
– Пожалуйста… пожалуйста, поехали, – прошептала я, в то время как перед глазами у меня все расплывалось от слез.
Нолан коротко кивнул, хотя по нему было четко видно, что он хотел бы задать мне множество вопросов. Потом он включил зажигание. А когда машина тронулась, все мое тело охватило онемение.
Глава 23
Наверное, я целую вечность неподвижно простояла в коридоре у себя в квартире. Коробка у меня в руках становилась все тяжелее.
В какой-то момент Нолан не выдержал и забрал ее. Он отнес ее в гостиную и поставил там на пол, прежде чем вернуться ко мне.
– Эверли, – прошептал он. – Ты начинаешь меня пугать.
– Прости, – безэмоционально откликнулась я, все еще не в силах сдвинуться с места.
– Не хочешь снять пальто? – спросил он.
Я отстраненно кивнула и подняла руки, чтобы расстегнуться. Пальцы у меня так тряслись, что первая пуговица постоянно выскальзывала из них. Я чертыхнулась.
