Всю свою жизнь я боялась именно этого. Казалось, что сбылся самый страшный из моих ночных кошмаров. Я не знала, когда это прекратится. Онемевшими пальцами я достала из кармана брюк мобильный. В эту минуту существовал лишь один человек, чей голос мне хотелось услышать. Лишь один человек мог поймать меня в этом падении. Нажав на клавишу быстрого набора, я, будто в замедленной съемке, поднесла телефон к уху. Раздалась пара длинных гудков, прежде чем на другом конце сняли трубку.
– Алло?
Я почувствовала, как от звука ее голоса у меня из глаз брызнули слезы.
– Мам? – надломившимся голосом прошептала я.
– Родная? – настороженно спросила она. – Эверли, родная, что стряслось?
– Ты можешь приехать, мам?
– Конечно. Конечно, могу.
Я совершенно утратила чувство времени. Казалось, прошел всего миг и одновременно целая вечность, прежде чем я услышала, как распахнулась дверь и в квартиру влетела мама. При виде сидящей в кресле меня, она ахнула. В следующее мгновение она уже оказалась возле меня и притянула в свои объятия. Почувствовав ее родной запах, я не смогла больше сдерживаться. Всхлипнула и вцепилась в нее. То, что случилось дома, превратилось в старое поблекшее воспоминание. Важно только то, что сейчас она рядом.
Не знаю точно, сколько я плакала, но в какой-то момент мама присела на подлокотник и положила мою голову себе на колени. Она гладила меня по волосам, пока слезы не утихли, лицо не стало опухшим, а кожа – натянутой.
– Не хочешь рассказать, кто тебя обидел? – через какое-то время спросила мама. – Тогда я могу прямо сейчас пойти к нему и устроить настоящий ад.
Я оцепенела.
– Откуда ты знаешь… – До конца я не договорила.
– Если ты забыла: я хорошо разбираюсь в разбитых сердцах, – сказала она, продолжая гладить меня по голове.
Я шмыгнула носом, не в состоянии что-либо ответить. В голове царил полнейший беспорядок. В мыслях я все еще сражалась с тем, что недавно произошло, в то время как мой организм уже осознал неизбежное.
– Не понимаю, – прошептала я. – Как в одну секунду можно быть такой счастливой, а в следующую – просто раздавленной?
Мама вздохнула:
– Я часто задавала себе тот же самый вопрос. – Рука у меня на макушке замерла. – Ты правда не хочешь поделиться со мной тем, что случилось?
Я тяжело сглотнула. Мама была единственным человеком на свете, перед которым я могла показаться в таком виде… но несмотря на это, мне не удавалось преодолеть барьер у себя в душе, которая отказывалась рассказывать ей о Нолане. Это сводило меня с ума.
– Впервые в жизни я влюбилась, и все закончилось ужасно. Он меня… бросил. – От того, что я произнесла это вслух, на глазах навернулись слезы.
– Если он заставляет тебя так плакать, то он тебя не заслуживает. Ни один человек, доводящий мою дочь до такого состояния, ее не заслуживает, – просто заявила мама.
Я вытерла глаза. Вот одна из главных причин, почему я никогда не хотела влюбляться. Я чувствовала себя потерянной – такой же потерянной, какой всегда казалась мне мама.
Быть не может, чтобы это действительно произошло. Я поняла, что не могу этого допустить. Потом села и заглянула ей в глаза.
– Как мне выбраться из этой пропасти, мам? – спросила я.
Она грустно улыбнулась и смахнула слезинку с моей щеки. Последнюю, решила я. Больше я не буду плакать.
– На это нужно время. Важно иметь рядом людей, которые поддержат тебя и с которыми можно поговорить. И отвлечься. Желательно побольше, – сказала она.
Первая часть списка мне не особенно нравилась. Да и вся эта ситуация приводила меня в ужас. Явно потребуются годы, чтобы забыть Нолана.
Еще несколько часов назад мы были чем-то вроде… да а чем, собственно? Парой мы не стали. Слово «интрижка» казалось мне недостаточным, потому что между нами было нечто большее… по крайней мере я так считала. Вероятно, я сделала ложные выводы.
Глубоко в душе я верила, что мы останемся вместе, какие бы препятствия ни выросли на нашем пути. В то время как Нолан, судя по всему, видел во мне лишь временное развлечение. Сейчас, когда его слова без остановки прокручивались у меня в голове, я не находила никакого другого объяснения его поведению.
– Мам, я должна тебе кое в чем признаться, – вдруг прошептала я, вспомнив, с чего начался наш разговор с Ноланом.
– В чем? – спросила она и тепло взглянула на меня.
Я с трудом поднялась с кресла. Каждый шаг давался так, будто я недавно пробежала марафон. На свинцовых ногах я направилась в спальню и взяла с кровати банку с таблетками. Она оказалась холодной и ощущалась в ладони заметно тяжелее, чем была на самом деле.
Вернувшись в гостиную, я протянула ее маме.
– Я взяла эти таблетки в шкафчике у тебя в ванной.
У мамы расширились глаза, и она забрала флакон. Изумленно покачала головой:
– О чем ты только думала?
Я лишь пожала плечами, так как не хотела повторять то же самое, что уже говорила Нолану.
– У меня были проблемы со сном, и я подумала, что от них не будет вреда. Все-таки ты тоже их раньше принимала.
– Да, а когда заметила, что целый день только и жду, когда вечером снова выпью таблетку, как можно скорее перестала.
Я недоверчиво уставилась на нее. Не знала, что все настолько серьезно.
– Эверли, пообещай мне, что больше никогда ничего подобного не сделаешь. Есть так много других способов уснуть, – продолжала мама.
Кивнув, я сглотнула ком в горле.
– Извини, – прошептала я.
Мама встала и ушла в ванную. Чуть погодя я услышала слив воды в унитазе. С пустой баночкой в руке она вернулась, прошагала на кухню и там выбросила флакон в мусорное ведро. И только после этого опять подошла ко мне. Она взяла меня за руку и слегка ее сжала.
– Как бы ты ни чувствовала себя сейчас… обещаю, что тебе станет лучше. Завтра мир уже будет выглядеть чуточку иначе.
Больше всего на свете мне хотелось поверить ее словам. Правда.
Но, к сожалению, не получалось.
Мама осталась у меня до следующего утра. Она даже предложила на пару дней сказаться больной на работе, но мне удалось убедить ее вернуться в Портленд. Перед ее отъездом мне пришлось пообещать не сидеть дома в одиночестве, так что потом я невероятно медленно собралась в университет и пошла на занятия.
Сидя в лекционном зале, я сильно пожалела о своем решении. Преподавательницу я практически не слушала, она словно говорила на каком-то чужом языке. Через какое-то время я начала разглядывать людей вокруг. Некоторые скучали и смотрели в окно, другие судорожно писали, третьи печатали что-то под столом в смартфонах. Все было как обычно, и у меня в голове не укладывалось, как жизнь могла так спокойно продолжаться… Как притворяться, что все нормально, когда на самом деле я чувствовала огромную рану в груди.
