Я издала короткий смешок, но тут же замолчала, увидев взгляд Блейка.
– Доун очень сурова.
– Она хорошая подруга, – отметил Блейк тоном, который меня озадачил. Я открыла дверь в кафе и пропустила его вперед, окинув внимательным взглядом. – Я просто хотел сказать… – вскользь добавил он. – Может, вам поговорить друг с другом?
Я автоматически помотала головой:
– Не могу.
– Уверен, она отреагирует так же, как я. Понимающе и благородно.
Широко улыбнувшись, я покачала головой, когда мы подошли к стойке. Потом заказала карамельный макиато для Блейка и матча латте для себя и оплатила оба напитка, потому что сейчас была моя очередь. Мы встали в стороне, чтобы подождать свой заказ.
– Мне страшно рассказывать обо всем Доун. Не то чтобы Нол… – Блейк ткнул меня локтем в бок и одновременно начал громко кашлять. Я проследила за его взглядом.
Впереди, на том самом месте, где мы когда-то обсуждали рукопись Доун, сидел Нолан. Ноутбук он поставил на колени, поскольку столик оказался слишком мал для кучи бумаг, которую он на нем разложил. При виде его сердце больно кольнуло, и на мгновение все звуки вокруг меня словно стали приглушенными.
Нолан откинулся назад и потер рукой лицо. Затем поднял взгляд и обнаружил нас с Блейком у края прилавка. Он улыбнулся – видимо, рефлекс… Однако когда он посмотрел мне в глаза, улыбка быстро угасла. Он тут же снова опустил взгляд на свои записи.
Не прошло и десяти дней с тех пор, как Нолан нашептывал мне на ухо, какая я чудесная и как он наслаждается проведенным со мной временем. Не прошло и десяти дней с тех пор, как мы засыпали вместе… а теперь он даже взглянуть на меня не мог.
Эта мысль привела меня в такую ярость, что захотелось подойти и скинуть все документы со стола. К сожалению, это невозможно, так что я сделала второе, что пришло мне в голову: достала из сумки сотовый. Я так сильно стиснула его в ладони, что испугалась, не треснет ли дисплей, а потом открыла нашу историю сообщений. Последнее в нем было от Нолана.
«Рад за тебя».
Ослепленная злостью, я начала печатать.
«14:14 – желаю никогда не знать тебя».
Я нажала на «Отправить» и стала ждать. Наблюдала, как Нолан вытащил свой мобильник из кармана брюк и открыл сообщение. Лицо у него побелело, а плечи напряглись.
– Заказ для Эверли! – выкрикнула бариста, и я оторвала взгляд от Нолана, чтобы забрать свой стаканчик.
– Спасибо за кофе, – произнес рядом со мной Блейк.
– Не за что, – пробормотала я и вместе с ним пошла в сторону выхода.
А возле двери бросила последний взгляд на столик Нолана. Он снова убрал телефон, сделав вид, будто той эсэмэски никогда не было. Так же, как будто никогда не было нас.
На День благодарения я наконец почувствовала, что опять готова поехать к маме. За прошлые две недели она несколько раз бывала в Вудсхилле, а созванивались мы почти каждый вечер. Между нами столько всего произошло, однако тот факт, что она безо всяких условий примчалась ко мне и поддерживала, когда я больше всего в ней нуждалась, перевешивал все остальное, поэтому я просто не могла не принять ее приглашение. Тем более мне казалось неправильным оставаться на праздники одной в квартире – все мои друзья тоже уезжали к своим родным.
Было непривычно, что у нас дома внезапно появились другие люди, кроме нас двоих. После смерти бабушки здесь жили только мы с мамой, и мне пришлось контролировать эмоции, чтобы никто не заметил, как странно мне видеть вдвое больше обуви в прихожей и фотографии на стенах, которых здесь раньше не было.
К счастью, в сердцах сказанное предложение превратить мою комнату в кладовку мама не восприняла всерьез. Когда я поднялась наверх, на письменном столе красовалась ваза со свежими цветами, на полке стояла парочка новых книг, а на кровати лежало свежее постельное белье. За исключением матраса для Доун, который мама положила в центр комнаты, все выглядело как обычно.
– Как мило со стороны твоей мамы, – сказала Доун и плюхнулась на матрас. Потом раскинула руки и ноги, как будто собиралась сделать снежного ангела.
В первый раз за долгое время мы остались одни – без Спенсера и других ребят поблизости, которые спасали меня от необходимости посвящать Доун во все случившееся. Я понимала, что она чувствовала себя так же неловко, как и я. Угрызения совести, которые так часто мучили меня в ее присутствии, снова вернулись. Я не хотела, чтобы между нами все стало вот так. И прежде всего не хотела, чтобы у нее сложилось впечатление, будто мне не нравилась идея провести праздники с ней и ее папой.
– Я рада, что в этом году мы отмечаем День благодарения вместе, – произнесла я и говорила при этом от чистого сердца.
– Я тоже рада.
Между нами повисла тишина, и я медленно подошла к своей кровати, чтобы сесть. Запрокинув голову назад, посмотрела наверх, где в некоторых местах, к которым раньше крепились звезды, на потолке зияли светлые пятна. У меня перед глазами возник Нолан, стоящий на кровати и по моей просьбе приклеивающий звездочки. Я быстро выбросила из головы этот образ. Не буду о нем думать. Ни сейчас, ни сегодня ночью, ни завтра утром. А лучше вообще больше никогда.
Я прочистила горло.
– Прости, что я больше не хожу на «Писательскую мастерскую», – хриплым голосом выговорила я.
Доун перевернулась на бок и подперла голову рукой.
– Ты правда не планируешь возвращаться?
Я помотала головой:
– Нет.
– Но тебе же так нравился этот курс. Ты была лучшей. Кроме того, Нолан по тебе скучает, в этом я абсолютно уверена.
Крепко сжав зубы, я уставилась на узор покрывала. Медленно обвела цветочек пальцем по контуру.
– Я не просто так это говорю. В последнее время он в плохом настроении. Не сомневаюсь, что это из-за потери одной из своих овечек.
Я против собственной воли покачала головой:
– Дело точно не во мне.
Доун, похоже, поняла, что эту битву ей не выиграть, и тихо вздохнула:
– Если хочешь, могу дать тебе материалы с занятий, обсудим задания.
– Не надо, но спасибо.
Она села.
– Да быть не может, чтобы Блейк так тебя сломал. Я этого не допущу.
Тяжело сглотнув, я сделала глубокий вдох и выдох. Потом тоже выпрямилась. Я сползла на самый край кровати и взяла Доун за руку. Заглянула в ее карие глаза.
– Я очень ценю, что ты так за меня заступаешься. Но Блейк не имеет никакого отношения к моему решению покинуть курс.
– Не имеет? – удивленно переспросила она.
Я снова покачала головой. В горле образовался комок.
– Нет, не имеет. Так что было бы очень здорово, если бы ты вела себя с ним помягче. Для меня он сейчас вроде как лучший друг.
