Джейк покачал головой.
– Ты не настолько стар – я практически твоего возраста.
– Хм, – с сомнением проворчал Эрик. – Вот в это мне трудно поверить.
– Мне двадцать восемь.
– Серьезно? Никогда бы тебе столько не дал.
– Мне часто так говорят, – сказал со вздохом Джейк. – Должно быть, потому что я все еще одеваюсь как подросток.
– Должно быть.
Возвращаясь к исходной теме, Джейк сказал:
– Нет, я удивился, что ты так хорош, потому что ты сказал, что долго не играл. Но в наши песни ты въехал быстро.
– Слушал ваш диск. Это помогло.
– Не возражаешь, если я спрошу: почему ты перестал играть?
Эрик пожал плечами.
– Ну, ты же знаешь, как это бывает. Жизнь мешает – работа, брак, обязательства…
– Не знал, что ты женат.
– Уже нет, – мрачно ответил Эрик. – Больше не женат. – Он не стал вдаваться в подробности своей ситуации с Мэгги. Даже если б действительно хотел вникнуть в это – чего совершенно не хотел, – он не знал бы, с чего начать.
Джейк, к счастью, понял намек.
– Я тоже только что расстался кое с кем.
– Сочувствую.
Джейк махнул рукой.
– Нет, все в порядке. Так оно к лучшему; мы оба хотели разного. Келли – ей требовалось все: брак, стабильность, дети, забор из штакетника… Она готова остепениться.
– А чего хочешь ты?
– Свободы, – сказал Джейк и рассмеялся. – Знаю, это, наверное, звучит эгоистично, но теперь, когда я вернулся в школу, мне нужно сосредоточиться на себе. Кроме того, мы – группа – начинаем организовывать концерты за пределами штата. Приятно иметь возможность просто сняться и уйти, ни перед кем не отчитываясь.
– Нет ничего плохого в том, чтобы быть одному, – сказал Эрик таким тоном, будто сам в это верил. Потом, сменив тему, добавил: – Я раньше был в «Complete», и мы играли иногда за пределами штата. Хорошие были времена.
– «Complete»?
– Так называлась наша группа, когда я учился в колледже. Мы сыграли несколько небольших концертов на Восточном побережье, в основном ради девушек и бесплатных напитков, – сказал Эрик с легким смешком, наполненным ностальгией.
– Что вы играли?
– Поп-панк, иногда добавляли немного ска, если удавалось убедить трубача выехать за пределы города.
– Почему вы, ребята, расстались? Творческие разногласия – разве не так всегда говорят?
Эрик криво улыбнулся.
– Нет, на самом деле ничего такого – для группы у нас на самом деле было на удивление мало драмы. Мы просто как бы потеряли импульс после окончания учебы. Влились в массы, получили настоящую работу. Стали ответственными взрослыми. Инженерами. Врачами. Учителями. Мужьями. Родителями.
Некоторое время оба молчали.
Первым после паузы заговорил Джейк:
– Я думаю, тебе понравится бар, в котором мы играем по субботам, – «Луна». Он, наверное, меньше того, в котором ты играл в колледже. Публика приятная. Не шумная.
– Хорошо, потому что я предпочел бы не выставлять себя на посмешище перед Колизеем, полным народу.
– А, прекрати, – сказал Джейк. – Никаким посмешищем ты себя не выставишь. Говорю тебе, ты молодец.
– А как насчет тебя, а? Ты же выдаешь настоящий класс! Когда ты играешь, кажется, что скрипка поет. – Эрик положил руку на сердце. – У меня слезы на глаза навернулись, мужик. Честно.
– Спасибо, – сказал Джейк со спокойной скромностью человека, которого хвалили так часто, что он в конце концов признал свое мастерство как факт. – Играю с шести лет.
– Оно и видно.
Джейк поднял руку и постучал по ветровому стеклу.
– Упс! Почти забыл, что я здесь за штурмана… Следующий поворот. Прямо там, налево.
Эрик прищурился. Выехали они сравнительно недавно, но сейчас уже были за городом.
– Что? Там внизу – это вообще дорога? Нам что, от трупа надо избавиться, или как?
Джейк усмехнулся.
– Я показываю тебе короткий путь, им местные пользуются. Тебе нужно начать изучать здешние проселки, а иначе полдня будешь торчать в городском трафике. Летом здесь становится еще хуже, когда туристы прут на побережье.
Эрик даже приуныл, услышав объяснение Джейка о коротких путях для местных. Как будто он стал одним из них. Наверное, придется взглянуть фактам в лицо: он в Перрике – местный, и это так же верно, как и то, что он – разведенный и профессор местного колледжа.
Тем не менее непреднамеренный удар, нанесенный его новым другом из лучших побуждений, оставил болезненное ощущение, поскольку закрепил его нынешнее положение. Озвученное подтвердило реальность произошедшей перемены и как бы поменяло ее статус с временного на постоянный. Таким образом, время, проведенное Эриком в Филадельфии, теперь было всего лишь ячейкой прежнего существования, к которому он никогда не вернется, и все, что будет отныне, произойдет только в том случае, если он оторвет свою задницу и начнет перестраивать жизнь. Здесь, на западе, куда бы ни пошел, кого бы ни встретил, с кем бы ни познакомился, кого бы ни полюбил и ни трахнул (хотя секс был последним, о чем он думал), все будет для него новым. Друзья, любовницы, тусовки, имущество и, да, даже местные пути-дорожки – все будет чужим. Другим. Всё.
Эрик повернулся и увидел слева растянувшееся вдаль поле. Только что наступили сумерки, и горизонт поглощал остатки солнечных лучей.
– Слышал, за городом иногда бывает довольно туманно, – прокомментировал он. Поле было довольно симпатичное, со старой ветряной мельницей и шатким забором, пересекавшим его в самом начале. Наблюдать такую сельскую картину в Перрике было забавно, потому как он всегда представлял Калифорнию другой, какой ее подавали и показывали в средствах массовой информации, – гламур, пляжи, серферы, знаменитости…
– Иногда он бывает таким густым, что кажется, будто едешь сквозь вату, – сказал Джейк. – Помню, как однажды…
Зубы сомкнулись с болезненным щелчком. Эрик уставился на Джейка, который резко замолчал и пристально смотрел в окно.
Эрик затаил дыхание, прислушиваясь. Этот звук! Он дернул себя за мочку уха, и мир погрузился в тишину.
– Прости, Джейк. Я пропустил последнее…
Крики! И снова крики! Они неслись отовсюду: вырывались из вентиляционных отверстий, выскакивали из радио, с шипением и свистом поднимались с пола. Не просто крики, какофония агонизирующих детских воплей, саундтрек, сопровождающий бойню в детском саду в самых черных кошмарах.
Джейк положил руку на плечо Эрика:
– Эй, мужик, ты в порядке?
Я? Да. Просто слышу, как пытают детей. Еще один обычный день из жизни шизофреника.
