Эрик, не теряя времени, пробежал по дому и включил везде свет. Везде, кроме спальни. Теперь он стоял в гостиной под светом лампы потолочного вентилятора, тяжело дыша, с блестящим от недавнего приступа рвоты лицом, дрожащими руками и сжавшимися, как две виноградины, яйцами в подозрительно влажной промежности, чувствуя свое вонючее уксусное дыхание и колотящееся под горлом сердце.
Он понятия не имел, кому звонить, куда идти и что делать. Некому и некуда.
До Эрика дошло, что человеком, у которого он прежде всего хотел бы искать утешения, была Мэгги – может быть, просто по привычке, а может быть, и совсем по другой причине. Другим был бы Джим, который лучше, чем кто-либо, знал, что сказать и сделать; и он был рядом, когда болезнь Эрика проявилась в первый раз.
Но к черту это.
Он предпочел бы стоять там, под вентилятором, всю ночь, полуголый и дрожащий, напуганный до смерти, чем просить этих двоих о помощи. Именно это откровение доставило Эрику то небольшое раздражение, в котором он нуждался, чтобы двигаться… Три шага до дивана, где он теперь сидел, успокаиваясь сам, размышляя о том, что произошло и что он собирается с этим делать.
Что касается шизофренических эпизодов, то случалось всякое, и в первые годы, в двадцать с небольшим, он порой так глубоко уходил Внутрь Кривой, что начинал сомневаться в возможности вернуться целым и невредимым, не получив пожизненного повреждения. Но это… Сравнивать данный эпизод с теми, другими, было равнозначно сравнению подгорания в микроволновке с чернобыльской катастрофой.
Что же все-таки вызвало это явление?
Ответ пришел достаточно быстро. Мэгги и Джим.
И не будем забывать о других милых событиях, которые омрачали его жизнь в последнее время. Развод. Новая – низкооплачиваемая – работа. Переезд через всю страну в штат, в котором он ни разу не был, не говоря уже об отсутствии настоящих друзей. Все это были серьезные жизненные перемены, и он переживал их одновременно. Удивительно, что крыша у него не поехала раньше.
В любом случае у него были основания сомневаться в собственном здравомыслии.
По крайней мере, инцидент можно было бы объяснить стрессом. Беспокоиться надо, только если эпизод возникает неожиданно и из ниоткуда. Как, например, прийти домой с репетиции группы и обнаружить рассыпанный на полу в кухне сахар, притом что дом надежно заперт… Эрик покачал головой, еще раз убеждая себя, что стал жертвой (нетронутой жертвой) вандалов.
И вообще, что ему со всем этим делать? Он уже не в Филадельфии. Он живет в маленьком городке на другом конце страны, где за него абсолютно некому поручиться. Люди, как правило, начинают вести себя настороженно, услышав слово, начинающееся с шизо-. Они почему-то вспоминают о полуавтоматических винтовках, башнях с часами и шляпах из фольги, особенно если вы для них незнакомец. Если станет известно, что ему привиделся мертвый ребенок в классе или еще более мертвая лошадь в спальне (Эрик не мог решить, что хуже), он мгновенно превратится в изгоя. Хуже того, может возникнуть угроза потерять работу. Даже могут попытаться упрятать его под замок. Он уже побывал однажды в психушке, и той поездки ему хватило на всю жизнь – большое спасибо, но возвращаться туда совершенно не хотелось.
Он не чувствовал в себе ни агрессивности, ни склонности к самоубийству, ни большей, чем обычно, депрессии из-за своей ситуации. (Но не осмелился бы притвориться, будто совсем не чувствует подавленности.) И он не представляет опасности ни для себя, ни для других. Так что…
Итак, вот что он сделает: придержит лошадей (хотя, возможно, это не лучший выбор фразы) и не станет спешить с нелепыми выводами о своем сумасшествии. Он подождет – даст своей жизни возможность устаканиться. Если после этого ситуация станет еще хуже, он позвонит своему врачу на востоке и поговорит о смене лекарств.
Тем не менее сегодняшнюю ночь он проведет на диване при включенном свете, так как шансов на то, что он сможет хоть на мгновение заснуть в спальне, не было никаких. Но что он собирался сделать в первую очередь, так это принять душ и сменить нижнее белье.
Приведя себя в порядок, Эрик оборудовал уютное постельное место на диване, используя запасные простыни (ярко-синего цвета с рисунком тропических рыб), которые нашел вперемешку с полотенцами Дорис. Потом поставил будильник на мобильном телефоне – к счастью, он оставил его заряжаться на кухне – и наконец вытянулся, думая, что пройдет несколько часов, прежде чем удастся уснуть. Через несколько минут он уже преспокойно похрапывал.
Проснувшись утром, когда солнце светило сквозь жалюзи в лицо, Эрик с удивлением обнаружил, что у него все хорошо, если не считать, что после проведенной на диване ночи слегка затекла шея. Было ли дело в солнце или нескольких часах сна, сказать трудно, но он чувствовал себя замечательно и пребывал в великолепном настроении.
Ухмыляясь, он направился в ванную – начать свой день с нее.
Оптимизм не угасал, и поэтому Эрик постарался не придавать большого значения тому, что могло быть отпечатками копыт на деревянном полу в спальне, куда он вошел, чтобы снять с кровати вонючие простыни.
Незнакомое хорошее настроение овладело им, и он не хотел задаваться неудобными вопросами, опасаясь, что оно может полностью исчезнуть. Насвистывая, направился в гараж, взял метлу и быстро подмел пол в спальне, намеренно не замечая поблескивающий в солнечных лучах крошечный предмет на подоконнике: серебристый джек.
Глава 18
Включив компьютер на своем столе, Сьюзен осторожно оглянулась через плечо; при этом вид у нее был такой же виноватый, как и у любого мужчины, запершегося у себя в кабинете, чтобы поучаствовать в эротическом онлайн-сеансе через веб-камеру, пока холодная супруга занимается с детьми в другой комнате. Никого, кто мог бы догадаться, что она делает, поблизости не оказалось.
Она понемногу расслабилась, расправила плечи.
Полицейских в участке почти не осталось, телефоны были отключены. Команда фэбээровцев в полном составе отправилась на ферму Джеральда Никола. К счастью, гражданских тоже было немного. Наиболее ответственные горожане Перрика уже предоставили информацию, касающуюся Джеральда Никола, в первые несколько дней после находок на ферме. Остались в основном сумасшедшие, которые, не имея постоянной работы, обычно спали допоздна и своими сведениями начинали делиться гораздо позже, во второй половине дня.
Сьюзен понятия не имела, где может скрываться Эд, поэтому ей приходилось быть особенно осторожной. Для больного старика, за которого шеф себя выдавал, он был удивительно проворен и мог подкрасться неслышно, как ниндзя.
Не то чтобы ей обязательно было скрывать то, что она делала.
Не совсем так.
Эд сказал, что вся информация, относящаяся к делу Мальчонки в комбинезоне, теперь находится в распоряжении ФБР, и ей необходимо прекратить опрашивать любых свидетелей, которые могут быть связаны с Джеральдом Николом.
