– Ладно. Итак, когда мне было девятнадцать, мне поставили диагноз – шизофрения.
– О’кей, – сказала Сьюзен и отпила глоток кофе.
– Вот как? О’кей?
Она тихо усмехнулась:
– Хочешь, чтобы я злилась на тебя?
У Эрика как будто камень свалился с души. Он обнаружил, что и сам немного посмеивается.
– Нет, конечно, нет. Я просто…
– Полагаю, за этим кроется нечто большее, – сказала Сьюзен, слегка пожав плечами. – И, поверь, при моей нынешней работе шокировать меня довольно трудно. Кроме того, у моей матери биполярное расстройство, так что я, в отличие от многих, в этом вопросе не брезглива. У тебя болезнь, и ты тут нисколько не виноват. И теперь у тебя все под контролем, верно? Я имею в виду: у тебя есть этот дом, работа…
– Конечно. Да, довольно долго все было под контролем. – Эрик отхлебнул немного кофе, откашлялся. – Я так долго принимал лекарства, что это стало моей второй натурой. Я не идеален…
– Совершенства никто не достиг.
– Но я также не так уж и болен, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Она посмотрела на него немного растерянно, и он уточнил: – Я всегда буду шизофреником, но у меня не всегда будут симптомы.
– Ясно, поняла, – кивнула Сьюзен. – Тогда в чем, собственно, проблема?
Эрик провел рукой над фотографиями на столе.
– Вот в этом и проблема. Я не могу понять, откуда все это знаю. Я никогда не слышал ни о Ленни, ни о Милтоне; я живу в городе всего несколько недель и даже не знаю название улицы, на которой находится Ферма смерти. Все, что я знаю об этом деле, я знаю из новостей, а это не так уж много. В эти дни невозможно включить телевизор и не услышать о розыске того растлителя, Джеральда. И мне даже не пришло в голову узнать у кого-нибудь из здешних об этом деле. Впрочем, и знакомых-то моих в городе можно по пальцам перечесть. У меня нет детей, так что мне не нужно проверять этот квартал на предмет безопасности или что-то в этом роде. Это не та тема, которая меня интересует. – Он на мгновение задумался. – Да, я слышал, как двое моих студентов обсуждали ферму и говорили, как страшно, что она находится так близко к их собственным домам. И все же я просто не могу понять, как…
Сьюзен терпеливо посмотрела на него:
– И твоя первая мысль – это все галлюцинации? Вот почему ты солгал насчет снов.
– Я не знаю, что еще думать.
– Может быть, вообще не думать об этом?
– То есть как?
– Может быть, это всего лишь то, что оно есть, – сказала Сьюзен, пожимая плечом.
– И что же?
– Я понятия не имею, – усмехнулась она и, заметив, что Эрик тоже усмехнулся, продолжила: – Послушай, я совершенно не верю во всю эту шумиху с экстрасенсами и прочим, но и не ставлю под сомнение факты. А факт в том, что ты знаешь что-то, даже если сам этого не понимаешь. Не могу вдаваться в подробности, но в участке ты назвал некоторые детали, которые не могут быть простым совпадением. Очевидно, ты знаешь об этом деле больше других, и этому есть какое-то объяснение.
– Ты не того? Потому что я – да, того. Я – чокнутый. Если б ты видела кое-что из того, что видел я… – Эрик покачал головой и добавил: – И спасибо, что поверила. Уверен, тебе пришлось преодолеть себя, чтобы вообще прийти сюда.
Сьюзен колебалась; в ее полицейском мозгу, казалось, шло сражение.
– Моему боссу не слишком понравилась эта идея, – призналась она. – Вообще-то, меня быть здесь не должно. Вроде как отстранили от этого дела.
– Правда? – Эрик вскинул брови.
– Так что теперь мне придется попросить тебя немножко довериться мне и никогда и никому не говорить, что я была здесь.
– Доверие – это взаимная вещь.
– Вот именно.
Некоторое время оба замолчали, потягивая кофе.
Сьюзен откинулась на спинку стула и негромко рассмеялась.
– А вот теперь мне интересно, не считаешь ли ты меня чокнутой.
– Могу тебя уверить, мне и в голову такое не приходило. Знаешь, человеку, который живет в стеклянном доме
[30]… и все такое прочее.
Она засмеялась, потом задумалась.
– Я знаю, что это притянуто за уши и прозвучит совершенно не в тему, но что, если Ленни приходил к тебе, потому что…
Эрик поднял брови.
– Потому что?
Сьюзен состроила гримасу.
– Потому что у него есть сообщение?
Эрик чуть не расхохотался, видя ее до невозможности серьезное выражение лица.
– Сообщение?
– Ты сказал, что в этих видениях – или чем бы они ни были – имя Милтона воспринималось как нечто важное. А если Ленни хочет, чтобы ты нашел Милтона и сказал ему, что он не виноват в исчезновении брата?
Это, конечно, совершенно неожиданно, и все-таки… Разве невероятно? Действительно, почему бы и нет, учитывая, каким образом досталась ему вся информация.
– Откуда у тебя такая идея?
Сьюзен сделала глоток кофе.
– Когда я обсуждала это дело с человеком, занимающимся историей города, он упомянул, что Милтон всегда чувствовал себя ответственным за исчезновение своего брата и, возможно, до сих пор считает себя виноватым.
– Но это же смешно. Они были всего лишь детьми.
– Конечно. Но чувство вины – это нечто особенное, да? Ребенок или нет, Милтон был старшим братом, так что, возможно, он корит себя за то, что не усмотрел за Ленни.
«Джим мог бы поучиться кое-чему у этого Милтона», – с легкой горечью подумал Эрик.
– Я проверила, – добавила Сьюзен. – В таком маленьком городке, как Перрик, местные всегда знают что-то о каждом.
– Естественно.
– В общем, – продолжала она, – Милтон – затворник. Всю свою жизнь он провел на той же ферме, где исчез Ленни, как будто все эти годы ждал, когда брат вернется домой. Никогда не был женат. У него не было детей.
– Похоже, исчезновение Ленни разрушило все его будущее, – прокомментировал Эрик, думая о том, что его нынешнее положение не очень отличается от ситуации Милтона. – Печально.
– Да, печально, – согласилась Сьюзен. – И скоро станет еще печальнее. Милтон смертельно болен. Рак яичек. К этому дню следующего года он, вероятно, будет мертв.
– Как ужасно… Мой отец умер от рака простаты, – сказал Эрик. – Приятного мало.
– О, мне жаль это слышать.
– Спасибо, – машинально сказал Эрик и быстро продолжил: – Так ты думаешь, Ленни хочет, чтобы Милтон ушел с миром, что-то в этом роде?
