– Нет, тебе вообще не следовало ходить к Эрику или Милтону.
– Ладно. Ты прав. – Она кивнула. – Но можешь ли ты ответить на один вопрос: я когда-нибудь за все время моей работы здесь рубила сгоряча в каком-либо деле?
– Нет, но…
– И кроме того, что брала Эрика к Милтону, я когда-нибудь вела себя странно или арестовывала кого-то, кто не заслуживал ареста?
Эд нахмурился.
– В чем дело? – спросил он.
– Я не хочу, чтобы ты сходил с ума, хорошо? Пожалуйста, не сердись. – Она произнесла это, прежде чем потеряла самообладание. – Я хочу снова поговорить с Милтоном Линкольном.
– Ты, должно быть, издеваешься надо мной.
– Нет, не издеваюсь, – сказала она, поднимая голову так, чтобы их глаза встретились. – И хочу, чтобы ты поехал со мной.
Эд скрестил руки на груди.
– С какой стати?
– Я думаю, что Милтон Линкольн приложил руку к убийствам на Ферме смерти. Я думаю… он может быть сообщником Джеральда. У меня такое предчувствие.
– Сьюзен, – начал Эд, и она поняла, что попала в беду. – Ты обращалась к федералам с этим бредом?
– Нет. Я никому ничего не говорила. Клянусь.
Эд немного расслабился.
– Хорошо. Потому что если б ты это сделала, то выставила бы в плохом свете не только себя, но и весь департамент полиции.
Не думаю, Эд. Я права. Я чувствую это.
Эд громко выдохнул.
– И что именно ты хочешь сделать со своим внутренним чутьем?
– Я хочу задать Милтону несколько вопросов о его лошади и посмотреть, как он ответит.
– Его лошади? Я думаю, ты проводишь слишком много времени с этим шизиком.
Гнев Сьюзен вспыхнул на кончике языка, но она сумела удержать его за зубами. Разум Эда был наглухо огорожен едва ли не все шестьдесят лет, и у нее, черт возьми, точно не было времени, чтобы пытаться изменить это сейчас.
– Я все объясню в машине. Пожалуйста, Эд.
– Знаешь, девочка, ты нарываешься, – сказал шеф со вздохом. – Я понимаю. Ты амбициозна, но тебе нужно начать думать о департаменте.
Сьюзен хотелось кричать. Если б Эд только пошел с ней, он поверил бы.
– Здесь даже никого нет. Все остальные разошлись по домам. Это будет наш маленький секрет. Пожалуйста.
– Хорошо, я поведу. – Эд встал и надел куртку. – Но я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что знаешь, по дороге, – все, что, по-твоему, ты знаешь. Если тебе не удастся меня убедить к тому времени, когда мы туда доберемся, я разворачиваюсь.
– Договорились.
– И ты купишь мне кофе по дороге.
– Спасибо, Эд. – Спасибо тебе. Спасибо. Спасибо.
Глава 32
Лицо Милтона проплыло над Эриком в калейдоскопе света, напоминавшего расплавленное сливочное масло.
– А, хорошо… Очнулся.
Эрику потребовалось громадное усилие, чтобы сфокусировать взгляд. Моргание ощущалось у основания черепа, как будто кожу на лице стянули назад и защепили прищепками. В горле пересохло, а воздух стал жидким. Эрик сглотнул.
– Кхееххх!
Милтон звякнул связкой ключей.
– Пока ты дремал, я взял на себя смелость отогнать твою машину подальше. Не хватало только, чтобы какие-нибудь любители совать нос в чужие дела явились сюда вынюхивать, согласен?
– Что вы… мне дали?
– Не волнуйся. Травить тебя я не стал бы. Не интересно. – Милтон наклонился, оторвал Эрика от пола и перебросил через плечо, как мешок с мукой.
Господи, подумал Эрик, какой силач. Даже в свой лучший день он вряд ли справился бы со стариком. Хотя Джиму-то задницу надрал…
(Давай начистоту. Джим тогда позволил тебе победить, не так ли?)
Словно марионетку, Милтон усадил его на диван и подсунул под шею подушку. Голова у Эрика откинулась назад, из горла вырвался слабый, сдавленный звук. Чувство, похожее на ужас, пробилось сквозь наркотический туман, затем исчезло.
Только теперь до Эрика дошло. Ленни. Мальчишка пытался сбить со стола мою чашку вовсе не со зла – он хотел спасти меня.
– Ну вот, так-то немного лучше. – Милтон окинул Эрика взглядом рептилии, холодным и спокойным. – Мы же не хотим, чтобы ты подавился собственной слюной, ведь так? И дай мне знать, если будет тошнить. – Он указал на подушку, которую засунул за спину Эрику. – Эту сделала моя мать.
Язык у Эрика превратился в ни на что не годный кусок мяса.
– Гаааахх…
Милтон поднял с пола чашку и поставил ее на боковой столик, после чего откинулся на спинку стула. Колени хрустнули, как сухая щепа для растопки.
– Ты можешь сколько угодно пытаться игнорировать старость, но суставы никогда не позволят тебе забыть о ней.
Ничего этого на самом деле нет.
– Я подмешал в твой чай немного транквилизатора для крупного рогатого скота и добавил парочку успокоительных послабже, – безо всякого выражения продолжал Милтон. – Наука это не точная, но я так думаю, что с дозой не ошибся. Ты же пока еще не помер.
Он сказал пока еще?
Эрик лениво моргнул. Из уголка рта потекла слюна, а из желудка поднялся и болезненно застрял в горле пузырь газа. «Если меня вырвет, – подумал он, – этот пузырь поднимется и выйдет или остановится на полпути и задушит меня?»
Милтон хлопнул себя по коленям.
– Раз уж ты никуда не собираешься в ближайшее время, я хотел бы закончить свою историю. Тебя это устраивает?
– Ыгхххх…
– Знаешь что, сынок? Не мучь ты свой голос. – Милтон подался вперед и похлопал Эрика по предплечью, как взрослый похлопал бы ребенка. Эрик отшатнулся – по крайней мере, внутренне. Физическое тело оставалось неподвижным, что вызывало у него сильную панику. Его полностью парализовало. Он сосредоточил всю свою энергию на нижней половине тела, проталкивая каждую унцию оставшейся жизненной силы вниз по конечностям.
На ноге шевельнулся большой палец.
(О, супер. Если тебе удастся надрать задницу этому сумасшедшему деревенщине одним пальцем ноги, ты, возможно, сумеешь выбраться отсюда живым.)
– От транквилизаторов может быть небольшой кайф – по крайней мере, я так слышал. Сам никогда их не пробовал. Никогда не баловался запрещенными веществами, не то что вы, дети… – Милтон прищелкнул языком и покачал головой. – Посмотри, что ты сделал с моим кофейным столиком. А ведь он принадлежал моей прабабушке… Ну да ладно. Не обращай внимания.
Пара крупных слезинок скатилась по нижним векам Эрика.
– Судьба, Эрик. Некоторые называют это роком, но мне больше нравится термин «судьба». Тоже, конечно, чудновато, – сказал Милтон, поднимая руку и вращая запястьем, – но, я думаю, соответствует истории, которую я собираюсь рассказать. Ты веришь в судьбу, Эрик?
