Он слышал ее дыхание, легкое, но быстрое, когда она приблизилась. Ему пришло в голову, что, наверное, ей так же сложно разглядеть что-либо в темноте, как и ему. Но вот она уже была совсем рядом. Он почувствовал, как перина опустилась под тяжестью ее веса, а ее руки, мягкие и гладкие, потянулись и дотронулись до него.
– Я хочу насладиться этим моментом, – произнесла она, едва дыша. – Здесь. Сейчас. С тобой.
– Кендра. – Он собрался с силами и обхватил ее за плечи, пытаясь остановить. – Я не хотел соблазнять тебя.
Она помолчала.
– Ты хочешь меня?
– Боже, да.
– Хорошо. – Она подняла одеяло и заползла под него. – Тогда я тебя соблазню.
* * *
Алек бережно держал ее в руках, его пальцы скользили по ее тяжелым шелковистым прядям.
– Я получу специальное разрешение, мы можем сразу же пожениться.
Рука, которая гладила его грудь, остановилась.
– Нет.
Какое-то время он молчал. Затем вздохнул. Он знал, что ее ответ будет таким. Любая другая женщина в мире – в его мире – пришла бы в ужас от того, что ей не предложили руку и сердце. Но не Кендра Донован.
Его рука, будто по собственному велению, проводила по атласной коже ее плеча, дотрагиваясь до морщинистого шрама, который у нее был на этой части тела, как и на многих других. Это было напоминание о том, что эта женщина необычна. Она была одновременно самой безрассудной и самой смелой женщиной из всех, что он знал.
– Неужели так неприятно выйти за меня? – спросил он наконец.
Она дернулась в его руках. Несмотря на их близость, из-за темноты все еще невозможно было разглядеть выражение ее лица. Но он чувствовал, что она на него смотрит.
– Тебе известно, что причина не в этом.
– Кендра, ты, может, никогда не вернешься домой. Ты правда хочешь провести весь остаток своей жизни как старая дева, без мужа и собственных детей?
– Как предводительница макак? – спросила она веселым голосом.
– Да. – Это слово вырвалось у него быстрее, чем он того хотел. Но, черт возьми, эта женщина заставляла его испытывать досаду. Он специально опустил руку на ее плоский живот.
– Может, сейчас тут мой ребенок.
Она молчала. Он думал, что она размышляет над этим, но в этом гробовом молчании было что-то, от чего ему стало не по себе.
– Вероятнее всего, это не так, – сказала она. Он почувствовал, как ее пальцы обвили его запястье и потянули руку в сторону тонкой борозды ее брюшной полости. – Эта рана сократила мои шансы когда-либо иметь детей.
Он затаил дыхание.
– Но ты не знаешь, не наверняка…
– Нет. Но расклад не в мою пользу.
Он не знал, что сказать. Это была еще одна вещь, которую он всегда воспринимал как само собой разумеющееся, наряду с благодарной – да, благодарной – невестой. Он сильно любил детей, но никогда особенно не думал о том, чтобы иметь собственных. В его мыслях потомство само как-то однажды возникнет, это требование общества, продолжение рода.
Как он мог влюбиться в женщину, которая не хотела быть его женой и которая, скорее всего, не сможет иметь детей?
– Думаю, это меняет дело, да? – Он слышал злые нотки в ее голосе, почувствовал, что она отдаляется от него, до того, как физически совершила это действие.
Он инстинктивно обнял ее руками.
– Я получу разрешение…
– Алек, я не глупа. От тебя, может, и не требуется жениться на какой-то наследнице или на особе с титулом. Но дети… это ведь тебе нужно от жены, разве не так? Я тебе этого гарантировать не могу.
– Я люблю тебя.
Она долго молчала. Затем подняла руку и провела ей по его щеке легким, как перышко, прикосновением, снова пробудившим его желание.
– Ты знаешь, это не так просто.
Он не произнес ни слова. Кендра была права, это было чертовски сложно. С малых лет ему внушали чувство долга. Он не мог эгоистично забыть обо всех этих годах, всех этих ожиданиях. Он был обязан своей семье. Но все же…
Ему вспомнились его предыдущие мысли. Ее бросила семья, поэтому она ожидала, что ее бросят все, и он в том числе.
– Я не сдамся, – медленно произнес он. – Давай не будем думать о завтрашнем дне. Есть только…
– Здесь. Сейчас. – Она опустила руки ему на грудь. Он почувствовал, как она улыбалась, дотрагиваясь губами до его шеи. – Да. Хотя бы в этом мы с вами согласны, милорд.
50
Они не отпускали друг друга из объятий, пока не показалось солнце. Оконные стекла дребезжали от судорожных порывов ветра, судя по всему, погода не собиралась меняться к лучшему. Скоро начнут сновать туда-сюда слуги, посудомойки, приглушенно зевая, спускаться на нижние этажи, чтобы разжечь огонь на кухне, отмывать и оттирать графитом громадную чугунную плиту, наполняя огромные лохани водой для кипячения.
Кендра села в кровати и вздрогнула, когда Алек провел пальцем вниз по ее позвоночнику.
– Вы совершенно скомпрометированы, мисс Донован, – пробормотал он тихо.
На нее вдруг напал смех. Она перевернулась и посмотрела ему в глаза. Затем наклонилась вперед, обхватила руками его лицо и запечатлела на его губах долгий, сентиментальный поцелуй. Подняв голову, она улыбнулась.
– Думаю, я постаралась, чтобы и вы тоже были скомпрометированы, лорд Сатклифф. Теперь мне пора.
Она одевалась в тишине, пока Алек накидывал на себя халат. Когда он было решил сопроводить ее, она улыбнулась и сказала:
– Тебе не нужно доводить меня до двери.
– Так будет честно с моей стороны.
– Хочешь сделать из меня честную женщину? Спасибо, но я честна только в той степени, в которой сама того хочу…
– Кендра…
Она поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его. Затем она снова опустилась, не сводя с него глаз.
– Ничего не изменилось, Алек. Без обид, ладно?
Он долго молчал, ей показалось, что он испытывал противоречивые чувства, его собственные ощущения боролись с ее более современной позицией.
– Без обид, – согласился он.
Алек открыл дверь, чтобы убедиться, что коридор был пуст. Затем, несмотря на ее протесты, он проводил ее до двери, как школьник, отводящий свою пассию после выпускного домой. Она не привыкла к таким заботливым жестам, поэтому затаила дыхание, когда он поднял свою руку и провел по ее щеке невыносимо нежно. Потом он исчез.
Она мягко закрыла дверь и припала к настенной панели.
– Ничего не изменилось.
Она правда так думала. Она не знала только, правда ли это.
