* * *
Кендра открыла глаза, когда кто-то вошел. Спальня утопала в нежном свете. Она перевернулась и увидела, что на пороге стоит Молли.
– Доброе утро, – сказала она и, зевая, прикрыла рот рукой.
– Доброе утро… вы уже проснулись?
– Надеюсь. Сколько времени?
– Половина одиннадцатого.
– Боже! Ты издеваешься? – Она резко выпрямилась, бросив взгляд на часы.
Молли пересекла комнату и открыла шторы, чтобы впустить серый дневной свет.
– Вы больны, мисс? Вы никогда так долго не спите.
– Почему ты меня не разбудила?
Молли, казалось, растерялась от этого вопроса.
– Зачем?
– Потому что… – Правда, зачем? Не то чтобы у нее были какие-то дела. – Потому что, как ты сказала, я никогда так долго не сплю.
– Господа часто не встают до полудня, мисс. Это нормально.
– Я не госпожа.
Снова недоумевающий взгляд.
– Если вы не госпожа, то кто вы тогда?
Какая у меня роль? Кто я? Кто я… здесь? Она не знала.
– Я не хочу сейчас философствовать. – Она провела пальцами по волосам. – Боже, мне нужна ванна.
– Сейчас принесу, мисс.
– Ой, я не имела в виду… – Она прикусила губу, вообще-то она действительно хотела ванну, но пыталась не чувствовать себя виновной в том, что Молли придется сейчас искать полдюжины слуг, чтобы это желание воплотилось в жизнь. Двое лакеев притащили большую медную ванну в смежную гардеробную, а три служанки принесли ведра с горячей водой из кухни. Двадцать минут спустя Кендра нежилась в испускающей пар воде, чувствуя себя до неприличия прекрасно. Одиннадцать часов утра, а она отмокает в горячей ванне. Она оперла голову об округлый край и закрыла глаза.
– Хотите, принесу завтрак? – спросила Молли.
– Было бы замечательно, – сказала она и улыбнулась.
Молли какое-то время стояла молча и загадочно на нее смотрела.
– С вами все в порядке, мисс? Вы какая-то другая.
«Ничего не изменилось». Ее собственные слова будто бы прозвучали укором в ее голове. Она резко выпрямилась, чуть не расплескав всю воду.
– Почему? Что ты имеешь в виду?
– Да ничего. Просто вы… счастливы.
О боже, она вела себя как окрыленный любовью подросток.
– Я… – Черт, что сказать? Что Молли ошибалась? И она не счастлива? – Я умираю с голоду, Молли. Я бы чего-нибудь съела. Спасибо.
Она потянулась за тканью и куском лавандового мыла, который твини оставила на стуле рядом с ванной, и сосредоточилась на намыливании своей руки. Она понимала, что Молли внимательно наблюдает за ней, и облегченно вздохнула, когда служанка наконец ушла.
Когда Молли вернулась с подносом, Кендра закончила принимать ванну и надевала рубашку. Она налила себе чашку кофе и, осмотрев тарелку с яйцами, толстой сосиской, жареным помидором и обжаренными в масле грибами, поняла, что на самом деле изнывает от голода. Она нырнула в свое платье, пытаясь не вспоминать, когда в последний раз оно на ней было или когда его на ней уже не было, и вцепилась в завтрак так, будто не ела неделю.
Не успела она доесть оставшиеся яйца, как в дверь опять кто-то постучал. Молли подошла и открыла ее лишь на маленькую щелочку, так что Кендра услышала лишь тихий шепот, затем Молли закрыла дверь и повернулась, ее глаза возбужденно горели.
– Прибыла ваша одежда от французской портнихи графини, мисс! Они сейчас занесут коробки. Хотите посмотреть, что там, прежде чем я вас одену?
– Да, конечно, – сказала Кендра, но больше ради того, чтобы не разочаровать твини. Она резко встала и налила себе еще кофе. В дверь опять постучали, и Молли кинулась открывать. Зашли три лакея, нагруженные коробками, которые они осторожно выгрузили на кровать. Молли уже срывала крышки, вытаскивая платья, охая и ахая, когда слуги выходили из комнаты.
– Вы только посмотрите! Как мило! – Она держала в руках платье цвета слоновой кости, украшенное замысловатой вышивкой бисером на высоком лифе.
Кендра улыбнулась, видя энтузиазм девушки, и размышляя над тем, что бы подумала твини, если бы она могла пойти в какой-нибудь шопинг-центр, которых было невероятно много рядом с ее домом в Вирджинии. Ей было всего пятнадцать, напоминала себе Кендра. В двадцать первом веке она была бы как любая другая девочка-подросток, оказавшаяся в утопичном мире, где можно выбирать любые вещи и примерять любые фасоны.
– Мисс, посмотрите. Вы будете прекрасны в этом платье.
Она вынула вечернее платье цвета морской волны, украшенное блестками. Молли кружилась по комнате, прижав его к груди, юбка при этом развевалась самым обольстительным образом.
– Ой, позвольте мне уложить вам волосы этими зелеными камушками, мисс. О, надеюсь, вы скоро пойдете еще на один бал!
– Это Лондон… тут постоянно проходят балы, Молли. Сегодня вечером будет музыкальный вечер… – Кендра резко оборвала себя, ей показалось, что она только что врезалась головой в кирпичную стену. Теперь она знала, что так долго ее беспокоило. Черт возьми…
– Мисс? – Молли обеспокоенно взглянула на нее. – Вы в порядке? Вы снова как-то странно выглядите.
– Я только что поняла… боже мой, как же я была глупа. Это было прямо перед моими глазами. Леди Довер…
Молли вытаращила глаза. И открыла рот от изумления.
– Вы поняли, кто убил ее?
– Почти. Я знаю, кто ее не убивал.
51
Теория в голове Кендры начинала формироваться, она пока что не хотела озвучивать ее вслух. Ей нужно было для начала снова взглянуть на свои записи в кабинете.
Она уже открывала дверь своей спальни, когда Молли напомнила, что она все еще не переодела платье. Прикусив язык и выругавшись про себя, Кендра закрыла дверь и вернулась в спальню. Она с трудом сдержалась от того, чтобы не подтолкнуть Молли, пока крайне медленно выбирала платье и наконец примерила одно – дымчатое льняное темно-сиреневого оттенка со скромным квадратным вырезом у шеи и длинными рукавами, обшитыми узкой кружевной тесьмой около запястья. Она даже сдержалась, пока твини собирала ее волосы в пучок и обвивала его лентами для украшения.
Как только Молли закончила и отступила от нее, Кендра мгновенно встала, выскочила из комнаты и понеслась по коридору. Лакей и служанка, разговаривавшие около лестницы, удивленно уставились на нее, когда она проскочила мимо. Ей было все равно.
Она распахнула дверь в кабинет и остановилась только тогда, когда увидела, что герцог сидел за столом, опустив голову, и, наморщив лоб, читал какое-то письмо. Алек развалился в кресле, все еще в одежде для верховой езды, уткнувшись носом в «Таймс». Когда она вошла, оба они подняли свой взгляд. Кендра не могла заставить себя не смотреть на Алека, который как раз уже поднялся со своего места.
