– Зато действительны ощущения. Поверь, они о-очень настоящие.
– Зачем иллюзии, когда есть неподдельные чувства?
– Испытать то, что не может случиться в реальности. А еще потому, что в выдуманном мире не нужно никого делить, – она с легкой грустью посмотрела в глаза и сжала мою ладонь, – можно просто получать наслаждение. Готова поклясться, его поцелуи наяву столь же хороши, сколь и невозможны!
– Ты говоришь загадками.
– Не работай так много, позволь себе расслабиться, – она подмигнула, подхватила кольцо и со смехом подскочила на ноги. Легко увернулась, когда я попыталась ухватить ее за платье, и убежала, исчезнув из виду за зарослями цветов. Такая веселая, красивая и юная, совершенно беззаботная в своих желаниях и проявлениях эмоций.
Вечером, устав от долгой работы, потому что ожидался приезд важных лиц, а еще больше от иссушающих чувств, я сидела на широкой кровати, проходясь расческой по распущенным волосам. Многие придворные дамы отращивали густые локоны до талии и тщательно ухаживали за ними ради сложных и затейливых причесок. Мне же от бабушки досталось настоящее богатство, не требовавшее особого ухода, а длина, по дворцовой моде, даже превышала необходимый предел – мои волосы опускались ниже бедер, и единственная морока состояла в том, чтобы каждый вечер тщательно и долго их расчесывать. Обычно этим занималась служанка, но сегодня я отпустила девушку, чтобы посидеть в тишине и спокойствии, механически проводя щеткой по шуршащим прядям. Супруг уехал по делам. Его вновь отправили куда-то с поручением. И с одной стороны, он радовался тому, как много внимания стал получать от высокопоставленных лиц, в частности от канцлера, а с другой – говорил, что жалеет о наших частых разлуках. Но жалела ли я? Нет. Ведь я не любила. И что поделать, коли моей жизнью распорядились по-своему, а сама я была не властна ни в чем, даже в принимаемых решениях? Была ли моя вина в любви к совершенно другому мужчине вместо законного супруга?
Будь у меня Повелитель снов, какие бы мечты он претворил в реальные сновидения? Я покраснела, словно девочка, которой впервые довелось встретить мужчину. Нет. Эти желания запретны, слишком неправильны. Наверное, поэтому влекли еще сильнее.
Убрав расческу, легла в постель. Устроившись поудобнее, закрыла глаза. Усталость ощущалась во всем теле. Так приятно было вытянуться на мягких пахнущих свежестью простынях и позволить себе расслабиться. Уже начала проваливаться в сон, когда неожиданный стук потревожил покой.
Поджидающий за дверью поздний визитер поклонился.
– Его светлейшество просит прибыть. Срочное послание требует вашего немедленного перевода, – слуга, который всегда приходил за мной от имени кардинала, вновь почтительно склонил голову. – Его светлость выразил сожаления по поводу причиняемых неудобств.
– Что вы! Конечно. Одну секунду!
Я спешно накинула поверх ночной сорочки длинную плотную накидку, укрывшую меня до самых пят, перетянула распущенные волосы лентой и побежала вслед за слугой. Только на этот раз наш путь пролегал не знакомыми коридорами, а совершенно иной дорогой.
В растерянности остановилась у прежде не виденных мной двустворчатых дверей, и только спустя несколько минут поняла, что меня пригласили в личные покои кардинала. Слуга оставил в просторной комнате, вероятно приемной.
– Добрый вечер, Ана, – кардинал вышел ко мне из других дверей, одетый в просторную рубашку и штаны. В отличие от обычного придворного костюма, эта одежда смотрелась на нем неофициально и как-то совсем по-домашнему. Хотя с какой стати ему одеваться в нечто иное в собственных покоях?
– Благодарю, что пришли. Простите за столь неурочный час, дело не займет и получаса, но оно не терпит до утра.
– Конечно, – слегка присела в поклоне и тотчас, повинуясь движению его руки, направилась к двум креслам, стоящим рядом с огромным камином.
Мы устроились, и его светлейшество протянул бумагу. Это послание точно не было обычным, я вгляделась в буквы, пытаясь понять написанное, но слова казались совершенно не связанными друг с другом.
– Вы понимаете? Хотя бы примерно?
– Пока не совсем, – я склонилась ближе к камину, вглядываясь в строчки и напряженно размышляя, что означают разрозненные фразы. От переводчика всегда требовалось донести правильный смысл, и неважно, каково точное значение отдельных слов. Порой в одном языке встречались понятия, которых не имелось в другом. Подобрать эквивалент, вот что необходимо, но это невозможно сделать, не зная различий культур. Я принялась размышлять о прежде слышанных традициях, перебирая в уме рассказы дедушки, поскольку одно выражение натолкнуло на определенные мысли.
– Могу предположить… – принялась менять фразы местами, а когда они стали обретать смысл, начала передавать суть внимательно слушавшему мужчине.
– Благодарю вас, – он одарил той самой желанной улыбкой. Скользнул взглядом по моим зардевшимся щекам и вдруг, словно зачарованный, стал пристально рассматривать волосы.
– Невероятный оттенок, Ана! Словно искры сверкают. Вы позволите?
Я кивнула, не сумев выдавить и слова из пересохшего горла. Здесь, совсем рядом с ним, ощущая тепло от камина в его собственных покоях, чувствовала себя так, так… как никогда прежде не чувствовала.
Он осторожно протянул руку и взял кончик перекинутого через плечо хвоста.
– Живое пламя в ладони. Ваши волосы – часть уникальной красоты, Ана. Лишь огонь способен до конца раскрыть всю прелесть.
– Огонь? – Я смутилась и разволновалась одновременно.
– Не внешний, а тот, который горит внутри. Скрытый глубоко, но столь сильный, что его отблеск озаряет вас всю. Будто нечто чудесное заставляет его пылать еще ярче.
Он снова улыбался, любуясь мной, как мог бы художник смотреть на по-настоящему красивую картину, созданную кем-то очень талантливым. А я…
– Это вы, – сорвалось с губ так легко и так опрометчиво.
Испуганно закрыла ладонью рот, но он, предатель, уже выдал меня с головой. Боги! Для мужчины его положения комплимент красоте был столь естественен, а я тут же раскрыла все тайны.
Кардинал резко опустил руку и поднялся. Он обошел кресло, остановился за высокой спинкой, положив на нее локти. Сцепил ладони в замок и стал глядеть в огонь.
– Простите.
Он не ответил.
– Ради всех богов, извините меня!
Я тоже подскочила, сгорая от стыда, и бросилась мимо него к выходу, отметив мимолетно, как дрогнули крепко сцепленные ладони, словно… словно что? Он хотел остановить? Чтобы сказать о невозможности подобного признания или чувств? Объяснить очевидные вещи? Может, он и остановил бы, но, даже не сумев вежливо попрощаться, я выскочила в коридор и побежала прочь.
Невероятно! Книжка стукнула об пол, когда я резко дернулась в этом полусне и с трудом выдернула себя из чужих воспоминаний. Эмоции Аны были столь сильны, что я вся дрожала от переизбытка чувств.
