– Это могут быть домыслы, невообразимое совпадение, но придется проверить. Какой ничтожной ни выглядит эта вероятность, будто кардинал планирует нечто против владыки, доказательства найдутся только там, куда имеет доступ он один. В личных вещах, к которым не прикасаются даже слуги.
– Я боюсь, канцлер, что не смогу этого сделать.
– Никогда не предложил бы вам подобного, Арианна, но необходимо провести обыск, а вы должны дать нам шанс, шанс получить этот доступ.
Иными словами, создать прецедент, чтобы появилась причина для обыска. Кардинал нарушит запрет.
– Если он не виноват?
– Тогда мы ничего не найдем, а кроме участников обыска, никто не узнает. Я подберу надежных людей, которым будет известна история от начала и до конца.
– Ходят слухи, что для эскорино это невозможно. – Меня трясло, а беззвучный крик все звучал и звучал в голове.
– Слухи слухами, но никому не ведомо наверняка. Тайны телохранителей надежно укрыты теми, кто растит из них будущих защитников владыки.
– Я не смогу, – повторила, и, кажется, даже губы посинели, а лицо стало бледнее, чем у самого канцлера.
– Понимаю, – он со стоном сжал ладонями голову. – Понимаю.
– Отпустите меня, пожалуйста.
– Да, Арианна, да. Идите. Обязательно придумаю что-то еще, но будем спешить, пока не произошло нового убийства.
Я споткнулась, зацепившись за сдвинутый стулом ковер, уперлась ладонями в стену.
Новое убийство. О, боги! Преступник убьет кого-то еще, и я не спасу его, как не спасла Эллину.
Я шагала за слугой по коридору к знакомым покоям. Шла, точно он вел меня на казнь, а не для помощи светлейшему с переводом. Ноги переставляла с таким трудом, словно к ним привязали камни.
Я куталась в плотную длинную накидку, а под ней лишь тонкая сорочка. Вновь срочный вызов, которого пришлось ждать почти две недели. Срочный перевод для кардинала, работавшего даже по ночам. А во рту у меня золотая пилюля, и я прижимаю ее кончиком языка к щеке. В нужный момент только надкусить.
Иду, спотыкаясь, замираю перед дверями его личных комнат. Меня проводят внутрь к камину. Здесь так холодно, даже у огня. Очень холодно. А за окном ночь и все по ту сторону затянуло густым туманом. Говорят, туман к перемене погоды.
– Ана. Спасибо, что смогли прийти. Это будет недолго. – Он всегда разговаривал особенным тоном, не строго, уважительно, почти ласково, но я помнила о дистанции. Помнила с той ночи признания. Почувствовала, как он остановился за спиной. – Вам нехорошо?
Помотала головой, потому что не получалось ответить.
– Присядьте, – попросил он, – к огню.
Мне даже удалось самой обогнуть кресло и устроиться в нем, а Эйден сел в соседнее. Я знала, что он смотрит не на пламя, а на меня.
– Как вы?
Не спрашивай. Ни о чем не спрашивай, пожалуйста.
– Гибель подруги оказалась ужасным ударом.
Боги! Не делай мне еще больнее, Эйден.
Я не смогла, просто не смогла больше держать себя в руках. Разрыдалась и сползла на пол, прижав ладони к лицу. Губы дрожали, слезы все капали и капали сквозь пальцы.
– Ана, – он резко отодвинул прочь кресло, – вы находитесь слишком близко к огню. Ана!
Эйден наклонился, а я повернулась и вцепилась в его колени, судорожно прижалась к ним. Он пытался поднять, но меня не держали ноги. Кардинал опустился на колени сам и взял в ладони мое лицо: «Посмотрите на меня!» Он склонился совсем близко, он так смотрел! Этот чистый неземной взгляд. Он просто не смог бы!
Я не первая преодолела это разделявшее нас расстояние, Эйден поцеловал. Он прижался к моим губам, заглушая рыдания, а я утратила последний контроль и последний разум. Не помню, как надкусила пилюлю.
Гомон толпы медленно проникал в иной мир. А точнее, это я возвращалась из реальности Арианны. Лицо было мокрым. Сразу ощутила прохладные дуновения ветра на щеках и мигом захлопнула книгу. Вот сейчас, особенно сейчас мне захотелось не просто отшвырнуть ее, но еще и растоптать, разорвать, уничтожить, чтобы и клочка не осталось. Кажется, я ненавидела проклятый кулон, который пришлось вернуть на шею.
Поднявшись на ватные ноги, побрела прочь от ворот в сторону питейного заведения. Я спрячусь там в дальнем углу, чтобы никто не нашел.
Большая кружка чего-то пенного опустилась на стол, наполовину скрыв за ней меня. Слегка потянула носом, почувствовав крепкий запах. А и стихии с объемом, раз там есть алкоголь. Выпью, сколько смогу, и просто посижу немного. Самую малость переведу дух здесь, где мерный гул голосов звучал почти успокаивающе. Даже грохот сердца раздавался теперь гораздо тише.
– Парень, я угощаю, – прозвучало над головой, – разрешишь присесть?
Раздавальщица отошла, а я прикрыла глаза, борясь с желанием спрятаться за кружкой, и выдохнула:
– Садись.
Эйден устроился напротив, а у меня свело судорогой живот.
– Зачем так много? – кивнула на кружку.
– Других порций не подают.
– У ворот суматоха, – сказала ему. – Жители и торговцы недовольны. Говорят, хлопотно всякий раз оформлять разрешение, чтобы выйти.
– Зато внутрь города впускают любого, – задумчиво протянул маг, глядя над моей головой в окно.
Он уже выяснил, что нужно, пока искал меня.
– Как теперь выйти?
Темнейший не ответил, погрузившись в собственные мысли, затем вдруг спросил:
– Ты ушла с рынка сразу, как закончилось время?
– Почти. Самую малость задержалась.
Он посмотрел без эмоций, но вот казалось, будто теперь я научилась улавливать их, даже скрытые совсем глубоко.
– Хорошо, что не задержалась дольше.
– Удалось купить лошадь?
– Не совсем. Но монеты я отдал.
Слегка нахмурившись, пыталась понять, что означало это «не совсем». И кому бы Эйден добровольно вручил наши деньги. А если недобровольно? Тогда и выжить из «участников» сделки мог кто-то один. Кардинал же в порядке… У меня ладонь сама потянулась вперед. Я ухватилась за круглую ручку и сделала глоток. Пожалуй, чересчур большой. После него так скрутило живот, что даже охнула.
Маг вопросительно изогнул брови, но я отмахнулась от пристального взгляда.
– В полном порядке.
– Не замечал прежде, как ты любишь сидеть в такой позе, – он кивнул на мою скрюченную фигуру. – Сэйна?
Он взялся за кружку и попробовал, но ничего странного не ощутил, снова посмотрев на меня. Пронзительно, как он любил.
– Катись в бездну маг, это последствия снадобья! – накрыла голову руками. Глаза у темнейшего были просто ледяные, словно это я его в храме…
