– И?..
– Он сказал, «Бикон». Я даже пошла в местный супермаркет и нашла такой флакон. Понюхала образец – и расплакалась. Продавщица, наверное, подумала, что я чокнутая.
Мэйси сделала пометки в блокноте.
– Продолжайте.
– Он задрал мою ночную рубашку и быстро овладел мной. Все время смотрел на меня, но взгляд у него был странным.
– Какого цвета у него глаза?
– Синего.
– Почему взгляд вам показался странным?
– Честно говоря, он казался печальным. – Ребекка покачала головой. – В общем, он кончил довольно быстро и натянул брюки. Я подумала, что он сейчас уйдет. Но он схватил меня за горло. Сдавил, и я начала задыхаться.
– Какие у него были ладони? Грубые или гладкие?
– Грубые.
– Вы видели волосы у него на предплечьях?
– Да. Темные.
– Татуировка? Шрам?
Ребекка закрыла глаза и вздохнула.
– У него на животе был шрам. Я видела его, когда он меня насиловал, – рубашка задралась.
– Где именно был шрам?
– Прямо поперек живота. И, похоже, не от хирургической операции, а от травмы. Неровный и уродливый.
– Вы молодец, мисс Кеннеди. Расскажите, что было дальше.
Кончиками пальцев Ребекка коснулась шеи.
– Он продолжал сжимать мне горло. Его взгляд изменился. Он был уже не печальным, а возбужденным. Душить ему нравилось больше, чем насиловать.
– Вы потеряли сознание?
– Нет.
– Он что-то говорил?
– Бормотал, словно разговаривал сам с собой.
– Голос низкий или высокий?
– Чуть громче шепота. И хриплый. Молодой. Думаю, он был ненамного старше меня.
Мэйси отметила, что Брук внимательно слушает, но не вмешивается.
– Он что-то еще говорил?
– Нет. Но остановился у туалетного столика и взял одну сережку из моего любимого комплекта. Я все время носила эти серьги.
– Вторую вы сохранили? – спросила Кроу.
– Нет. Но помню ее – золотой узел с жемчужиной в центре.
– А потом?
– Он ушел. Я не слышала, как он выходил из дома и думала, что он еще здесь.
– А на самом деле?
– Да, – прошептала Ребекка. – Он вернулся в комнату, словно не мог сдерживать себя. Подошел ко мне и погладил шею. А через секунду сдавил еще сильнее, чем раньше. Перед глазами у меня все поплыло, и я отключилась.
Она сделала несколько глубоких вдохов, как будто вернулась в прошлое и преступник душил ее.
– Что было дальше?
Ребекка скомкала бумажную салфетку.
– Когда я очнулась, он сидел и смотрел на меня. Я жутко испугалась. Он явно наслаждался моим страхом – этого не могла скрыть даже маска.
– А потом?
– Он снова начал меня душить.
– Сколько раз он это проделывал?
– Пять, может, шесть… Я сбилась со счета. Но последний раз был хуже всего. Я словно плыла в воздухе, а мир ускользал от меня.
После наезда грузовика Мэйси умирала в машине «Скорой помощи». Не было ни яркого света, ни голоса Бога, на который она шла, – только голос отца. Он приказывал ей оставаться в том аду, где она оказалась.
– У меня так болела шея, что я даже сама не могла до нее дотронуться, – продолжала Ребекка. – Помню, в тот последний раз я смотрела в его глаза и понимала, что больше не вернусь. Я не хотела умирать, но уже не могла оставаться в этой комнате и выносить такие пытки. Я сдалась. Перестала бороться, перестала дышать и просто смирилась.
– И?..
– Потеряла сознание. А когда очнулась, он растирал ладони, словно они устали. Наконец он встал, но не вернулся ко мне, а ушел. Остаток ночи я лежала, не шевелясь. Боялась, что он в доме и опять набросится на меня. Наконец вернулась мама и зашла ко мне.
– Где она была?
– У бойфренда. Сказала, чтобы я не принимала душ, и отвезла меня в больницу.
– Ваша мать не видела преступника, когда вернулась?
– Нет. Она никого не видела. – Голос женщины дрожал, глаза блестели. Она откинула голову назад и снова дотронулась до края высокого воротника.
– Я знаю, как вам было тяжело, – сказала Беннет. – Но вы отлично справились.
– Я не хочу вспоминать. Заставляю себя забыть прошлое.
– Но прошлое все равно находит к нам дорогу, – заметила Мэйси.
– Верно. – Ребекка вздохнула. – Я голосовала за Неваду, потому что желание, чтобы этого парня поймали, было сильнее желания забыть.
– Он больше с вами не связывался?
– В прошлом году был один странный звонок.
– От кого?
– Не знаю. Я ответила, а звонивший молчал. А потом мужской голос прошептал: «Я всегда буду тебя помнить». Потом он отключился и больше не звонил.
– Думаете, это был он?
– Уверена. Я рассказала шерифу Грину. Он все записал, будто это было важно, но, мне кажется, не стал ничего предпринимать.
Рапорт Грина был в деле Ребекки Кеннеди. Мэйси молча смотрела, как Брук берет две салфетки из коробки на столе и протягивает пострадавшей, а та промокает уголки глаз.
– Знаете, я больше не плаваю, поскольку одна лишь мысль, что нужно задерживать дыхание, приводит меня в ужас. Дурацкая мелочь, но это меня раздражает. Раньше я любила воду.
Такого рода травмы не проходят бесследно.
– Вы не откажетесь встретиться с художником-криминалистом?
Ребекка удивленно заморгала.
– Но я не видела его лицо.
– Вы можете не осознавать всего, что помните. Ее зовут Зои Спенсер. Очень талантливый и опытный специалист. Дайте ей шанс помочь вам.
– От этих набросков есть какая-то польза? Я видела их по телевизору, но они кажутся такими схематичными…
– Они действительно помогают, и некоторые исследования показывают, что даже больше, чем сбор отпечатков пальцев. Если вы согласны, я организую встречу завтра. Агент Спенсер будет беседовать с еще одной женщиной из вашего города.
– Да, конечно. Если вы считаете, что это поможет…
Мэйси почувствовала скованность женщины и приписала это страху.
– Вы узнаете его голос, если услышите вновь?
– Не знаю. – Ребекка перевела взгляд на окно. – Он по-прежнему здесь, так?
– Думаю, да.
– Он снова может прийти ко мне. Я имею в виду, что он уже звонил. Зачем он это сделал?
– Чтобы напугать вас и продемонстрировать, что ваша жизнь в его руках. Дело не в сексе, а в контроле и доминировании.
