Он склонен обещать гораздо больше, чем реально в его силах, выдавать желаемое за действительное (при этом не только обманывать, но и обманываться), объявлять едва начатое дело успешно завершенным, приписывать результаты общих усилий одному себе.
К своим ближайшим соратникам Жириновский требователен, но без ожесточения и занудства. Он создает атмосферу азартной и творческой работы на результат, поощряет полезную инициативу, умеет бросить вызов, вознаградить за успех. В то же время широта мировоззрения и отчетливый эгоцентризм мешают ему интересоваться отдельными людьми.
Он чувствует и лелеет свою команду, но не конкретных игроков. Будучи способен уловить в человеке какую-то ценную для дела особенность, изюминку, и использовать ее, он, тем не менее, в людях толком не разбирается. Для него все окружающие, как говорится, «на одно лицо». Отсюда, вероятно, и нередкие для Владимира Вольфовича кадровые ошибки. Индивидами он не дорожит, легко бросает их в топку своего политического «паровоза». И не считает себя обязанным нести ответственность за их жизнь и судьбу.
Получив власть над страной, Жириновский еще более мощно проявит присущие ему описанные выше психологические качества. Склонный к созданию культа собственной личности, он охотно и энергично пойдет по этому пути. Он будет стараться впечатлить сограждан масштабными кампаниями, возбуждая в них социальный энтузиазм, восторг и благоговение. Прекрасный артист, он примет облик подлинного отца нации, и его фальшивое «шутовство» скоро забудется. «Язвы общества» – коррупцию, преступность, бедность – он вряд ли излечит, но замаскирует их политической «косметикой».
Он потребует от подчиненных ему чиновников внешне добропорядочного поведения, и все их аферы, показавшиеся было на поверхности, снова будут упрятаны «под ковер». Властная вертикаль при Жириновском несколько раскачается, разрыхлится. Он не будет возражать против деловой инициативы в различных областях. Даст простор (иногда попустительский) кадровому маневру, призовет под свои знамена всех желающих проявить себя.
Однако, большой любитель поговорить, он будет требовать от других людей не слов, а поступков. А за собой оставит непререкаемое право выносить им итоговую оценку.
В этой связи нельзя исключить введение при нем цензуры в средствах массовой информации и коммуникации. Сочетание подбадривания сверху и активности снизу, вполне возможно, приведет к оживлению страны, к очевидным подвижкам в ее социально-экономической жизни.
Но при возникновении реальных трудностей, «пробуксовке», необходимости экономить ресурсы и побеждать не числом, а уменьем, Жириновский, вероятно, разочаруется и уйдет с политической сцены. Займется написанием мемуаров и философских эссе. Ведь он склонен нести ответственность только перед самим собой. А себя в своей же правоте он всегда убедит, что бы ни происходило.
В этом отношении я бы сравнил его с Гусом Хиддинком, который был морально готов тренировать сборную России по футболу в обстановке нарастающего успеха. Тратить силы на сопротивляющийся изменениям, непослушный «каменный цветок» он не захотел. Таков во многом и Владимир Вольфович Жириновский.
Я рекомендую голосовать за Жириновского на предстоящих выборах президента тем, кто полагает, что Россия застоялась на месте, что реформы в ней идут недостаточно энергично и эффективно, с неправильно расставленными приоритетами. Что неплохо было бы встряхнуть страну и дать ей «волшебный пендель». И все это – без подготовки, по принципу Наполеона: «Ввяжемся в бой, а там поглядим».
Вот только рванет ли Россия после этого вперед и ввысь, как птица-тройка, или окочурится вскоре после старта – это большой вопрос.
Зюганов Геннадий Андреевич. Те, кто призывают этого политика модернизировать коммунистическую доктрину, перейти на рельсы социал-демократии и понять, наконец, что на дворе двадцать первый век, могут успокоиться. Геннадий Андреевич доктрину не изменит ни на йоту. Но формы ее реализации будут вполне современными.
Зюганов, безусловно, человек начала третьего тысячелетия. Не только по социальному положению, но и по образу мысли он благополучный представитель так называемого «золотого миллиарда» – людей, живущих неплохо сейчас и ожидающих от жизни только лучшего. Он ценит прогресс, активно использует его достижения, признает необходимость личных свобод для себя и других, не чужд сибаритства. И материальное для него имеет не меньшую важность, чем духовное.
Когда Геннадий Зюганов говорит о России, задыхающейся под гнетом дикого капитализма, у многих возникает вполне обоснованное подозрение, что сам-то он дышит вполне вольготно. И это все приметы двадцать первого века.
Зюганову, чтобы приобрести ленинскую ярость и безжалостность, явить себя кровавым мясником, физически уничтожающим миллионы соотечественников (не только активно борющихся против власти, но и потенциально (!) неготовых принять ее идеологию), надо прожить другую жизнь.
Вспомним свидетельство Вячеслава Молотова, боготворившего Ленина, о том, как вождь революции требовал тотальной замены крестьянства сельскохозяйственным пролетариатом и торопил товарищей с осуществлением этой идеи. «Крестьянам нечего делать в социалистическом обществе, они, по своей мелкобуржуазной сути, никогда не воспримут его идеалов и будут лишь тормозить наше развитие – это одно из принципиальных положений социального строительства, по Ленину. И крестьян деловито уничтожали…
Чтобы стать таким людоедом, надо, образно говоря, пройти по десяткам миллионов коченеющих трупов Первой мировой войны, годами спасаться от нешуточной угрозы физической расправы, привыкнуть к тому, к чему привыкание невозможно. Гигант, выросший на почве кровавого сумасшествия двадцатого века, вот кто был Владимир Ленин.
Не таков сегодняшний продолжатель его дела. Лично пережитое им кровопролитие 93 года, ельцинские танки, палящие по Белому Дому, – не в счет. Ленин болел революционным бешенством. Зюганов, надо полагать, получил в свое время прививку от этой страшной болезни.
И по своим природным качествам Геннадий Андреевич скорее весельчак, чем мрачный зануда. Он дружелюбен, оптимистичен, легок в дружеском общении. Способен понять и даже извинить чужие просчеты и слабости, если они не наносят систематический вред общему делу. Он не преследует отступников, не мстит недоброжелателям.
Психически уравновешен, его трудно вывести из себя. Смел – социально как политик и физически как мужчина-боец (последнее, кстати, отличает Зюганова от Жириновского, который при впечатляющей социальной смелости физически несколько трусоват, как все люди с холерическим темпераментом и богатым воображением).
Работоспособен, сохраняет устойчивый в течение дня уровень бодрствования, что свидетельствует о сильной и подвижной нервной системе. Обладает хорошей памятью, довольно высокой познавательной активностью. Мыслит логично, системно.
Вместе с тем, самостоятельность ума как склонность доходить до сути вещей самому, без посторонней помощи, и креативность как привычка смотреть на мир с оригинальных позиций не самые сильные его стороны. Зюганов – догматик. Он верит, что все хорошее на земле в плане идеологии уже придумано и изобретать велосипед здесь ни к чему.
