Политик Зюганов является самым «корпоративным» кандидатом в президенты и далеко не самым безобидным.
Коммунистическая платформа (да еще в специфическом варианте «ленинизма»), на которой он базируется, по определению несет «не мир, но меч», ибо предполагает разделение общества на антагонистические классы. И каким бы человечным ни был Геннадий Зюганов, придя к власти, он обязан будет воплощать все без искажения и исключения позиции своей предвыборной программы. А это программа борьбы с тем самым «капиталистическим строем», к которому сегодня неплохо приспособилась как минимум четверть российского населения (по данным соцопросов 2010 года, двадцать пять процентов россиян не интересуются величиной минимальной оплаты труда, а значит, финансово вполне обеспечены и амбициозны).
Да и к мысли, что «трудящиеся» – это не только «пролетариат», но и предприниматели, уже успели привыкнуть многие наши сограждане. Что делать с ними, когда социально неблагополучные слои населения потребуют если не крови, то кардинальной смены приоритетов, реального отъема и перераспределения собственности, – главная проблема будущего президента Зюганова. И он, как я уже говорил выше, намерен отстаивать корпоративные интересы. Иными словами, он будет поддерживать «своих», даже если «чужим» от этого не поздоровится.
Сегодня соратники мирятся с его политической уравновешенностью, прощают и признают целесообразность отказа от левого экстремизма. Но именно эти ставшие визитной карточкой взвешенность и последовательность предопределят его будущие действия на высшем государственном посту. Ревизионизма, уклона от четко обозначенной «генеральной линии партии» ему не простят. Да он и не видит себя уклонистом.
На рубеже 80-х и 90-х годов прошлого столетия Геннадий Зюганов сумел собрать и сплотить осколки разгромленных Ельциным партийных организаций. Он никогда не был по натуре ни пламенным трибуном, ни кабинетным идеологом, к нему тянулись потому, что, как в песне Высоцкого, он «самый непьющий из всех мужиков» и в нем «есть моральная сила». Моральная сила в Зюганове, действительно, есть. Он не растерялся, не струсил, подставил себя под удар, силу и жестокость которого никто, и он в том числе, не мог тогда предугадать. Играя роль центра притяжения, он стал стержнем коммунистических сил России. Воссоздал партийную систему и врос в нее, как дерево.
Человек, не слишком эмоциональный, не одаренный художественным воображением и не склонный к рефлексии, он вряд ли глубоко и по-настоящему сочувствует «угнетенным». Но своего личного труда, вложенного в партийное строительство, в многолетнюю политическую деятельность, он не предаст, не выбросит на помойку. Он по-крестьянски не прочь прирезать себе соседней землицы и готов убить всякого, кто покусится на его кровный надел. Это образно.
А по форме все будет зависеть от силы сопротивления «антагонистических классов». Если избиратель уверен, что социальная система в России нуждается в радикальной перестройке, и готов нести сопряженные с этим неизбежные лишения, ему нужно голосовать за Геннадия Андреевича Зюганова. Этот человек не шутит, когда говорит о системных коренных преобразованиях. Он не ограничится, как, например, Владимир Вольфович Жириновский, набором четко направленных (и при этом отдельных, самостоятельных, по сути) социально-политических проектов. Зюганов – бульдозер, он будет широко грести. Расчетливо, цивилизованно, без фанатизма и экстремизма, но все же. И каждому из нас придется оказаться по ту или другую сторону его «ножа».
Миронов Сергей Михайлович. Если сравнивать политику с кухней (а это распространенное сравнение), то Жириновский – это шеф-повар – затейник, готовящий по авторским рецептам, предпочитающий мясные блюда под острым соусом. Зюганов – изготовитель однообразных, но вполне питательных комплексных обедов. А Сергей Миронов – та самая неопытная, при этом весьма амбициозная пушкинская девица, которая, дай ей волю, «на весь крещеный мир приготовила бы пир».
Какое же на этом пиру предполагается меню? Вот здесь – загвоздка. Идеологически Миронов, если можно так выразиться, неразвит. Его представления о будущем страны сводятся к набору пожеланий здоровья, процветания, мирного неба над головой… «И пусть ваши детки будут отличниками, и пусть ваша кошка не хворает».
Это не идеология. Это – рождественская открытка. Прикрыть этот изъян можно только ничего не значащим, по сути, словом «справедливость». Какая справедливость? В чьем понимании? Впрочем, мы разрабатываем не политический, а психологический портрет кандидата в президенты, и указание на его идеологическую слабость здесь нужно лишь для того, чтобы подчеркнуть – Миронов готов начать управление страной с чистого листа, с первой строки.
Он публично оборвал старые дружеские связи, освободился от ранее принятых обязательств, ушел в гласную оппозицию и свежий, как после бани, явился на белый свет: «Вот он я! Готов к употреблению!» И похоже, что Сергей Михайлович действительно готов. Он образован и умен. У него достаточно сильный, властный характер для того, чтобы заставить других выполнять его волю. Он масштабен как личность и не намерен копошиться у себя под носом – его интересы охватывают широкий круг социально-экономических тем, как в России, так и за ее пределами.
Да, он не идеолог, но он и не скован по рукам и ногам идеологией. Формулировка программы, с которой Миронов идет на выборы, обеспечивает ему свободу политических решений и действий. Он намерен изучать реальную обстановку и планировать дальнейшее развитие «от достигнутого». Создается впечатление, что независимость – от истории своего становления как политика, от соратников по партии, от декларируемых обязательств (то есть от прошлого, настоящего и будущего) – сегодня главная ценность для этого кандидата в президенты.
Отсюда, кстати, и досадливое (не более того) отношение к поступку группы партайгеноссе, нагрянувшей с визитом в американское посольство. Да и что произошло? Они не покусились «на святое» (а что, собственно, свято в отсутствии идеологии?), не предали дружбы (а кто с кем дружит?). Если бы не бурная реакция политических оппонентов, Сергей Михайлович, как представляется, вообще не вынес бы этого мелкого и безобидного сора из «эсэровской» избы.
И однопартийцы эту его дистанцию независимости хорошо чувствуют. Они, как умеют, пытаются отстоять свои кооперативные интересы (а партия «Справедливая Россия» по характеру внутренних связей и наличию в ней нескольких политически разнородных групп представляет собой кооперацию – людей, собравшихся на время для достижения совместными усилиями конкретной цели). Для этого и активничают они вне Миронова, за спиной у Миронова. Не секрет, что рядом с Сергеем Мироновым есть немало тех, кто готов использовать его в роли тарана, пробивающего слой неуступчивой правящей элиты. А потом отодвинуть на задний план. Вполне вероятно, что его это не пугает и в некотором смысле даже устраивает.
Психологически Сергей Михайлович индивидуалист. Провозглашая единство и сплоченность сочувствующих ему сил (а как без этого, политика – дело общественное!), Миронов ни к кому из соратников душевно не расположен и не привязан. И не потому, что он черств и ему не дано любить людей. Просто – не хочет, не видит в этом смысла. Приберегает теплые чувства для близких.
