– Сейчас уже гораздо лучше, – сказала Софи.
– Виноград кислый, – пожаловался Леон.
– Дай посмотреть, – потребовала Клэр. – Когда это случилось?
Софи покачала головой и решительно сказала:
– Никаких последствий не будет.
– Ты же заглядываешь в супермаркеты, правда, Клэр? Боже! Если бы у меня было столько свободного времени, я бы предпочел тащить пакет с продуктами через весь город, но не согласился бы на кислый виноград.
– О, Леон, заткнись.
Он поднялся из-за стола с поразительной энергией, учитывая, что до этого, казалось, был на грани удара. Он начал собирать тарелки. Софи отодвинула свой стул, готовая помочь.
– Нет, – сказала Клэр. – Не трогай. Он всегда это делает. Это часть договоренности.
Обе женщины на мгновение замерли у окна. Мимо проехал грузовик, легковая машина, прошел мужчина с пустым ведром; две низенькие женщины в высоких шляпах крепко держали друг друга за руки и деловито пробирались сквозь невидимую толпу.
– Тебе не бывает здесь страшно?
– Нет, – ответила Клэр. – Я не боюсь ничего такого.
– Совсем ничего?
– В данный момент ничего. Во всяком случае, не на этой неделе.
Из кухни раздавался стук тарелок.
– Пойдем, присядем, – сказала Клэр.
Они вернулись в гостиную.
– Дело вот в чем, – сказала Клэр. – Если кто-то пристрелит меня на улице, это будет быстро – бам! И я предпочла бы именно это, чем ждать в операционной, пока кто-то спустится по коридору из лаборатории с хреновыми новостями на куске стекла.
– Твоя кухонная губка похожа на испортившуюся печенку, – крикнул Леон из кухни.
– Воспользуйся своей рубашкой, – сказала Клэр. Она рассматривала Софи, а та неловко пошевелилась, не понимая, почему так себя чувствует. Она знала, что Клэр временами предрасположена примерять на себя роль пророка – как какой-нибудь мошенник, да ведь? Тем не менее Софи заволновалась.
– Ты так долго не звонила, – наконец сказала Клэр. – Интересно, что тебя дернуло. А меня ты знаешь, я никогда никому не звоню.
– Не знаю. Мне захотелось тебя увидеть.
– О, я рада тебе. У меня всё довольно мрачно, а в тебе есть что-то роскошное, это напоминает мне о приятных вещах. Но ты такая отстраненная. Я всё время это чувствовала, пока мы тут с Леоном исполняли наше безумное шоу. Мы знаем друг друга уже очень давно. Ты снова сошлась с тем мужчиной? Не могу вспомнить его имя. Может быть, ты никогда и не говорила мне. Ты тогда так рассердилась, когда я сказала, что он кажется мне недостойным.
– Потому что ты думала, что я плохая, раз так поступаю…
– Плохая, плохая, плохая, – сказала Клэр, улыбаясь. – Да, так я и думала. Но мне легко было говорить, я никогда… – она смешалась и обернулась в сторону кухни, где Леон продолжал уборку с целеустремленностью свирепого медведя.
– У меня никогда не было ничего подобного, – продолжала Клэр. – Думаю, ближе всего я подошла к этому с ним, – она жестом через плечо показала на кухню. – И не тогда, когда мы были женаты. Не тогда. Но сейчас. Ты, наверное, думаешь, что это смешно… но он задевает меня за живое, понимаешь. Я не думаю, что у меня осталось время на что-то еще кроме правды… о себе. Мне кажется, на самом деле мне никогда не нравился секс. Сейчас расскажу тебе кое-что забавное. Иногда он спит здесь, со мной. Всю ночь напролет мы лежим, обнявшись, и, просыпаясь ночью, я чувствую себя счастливой. Это ведь своего рода любовь, правда, Софи? Друг с другом мы можем быть просто собой. Если бы он не приходил ко мне, я бы, наверное, зачахла. Иногда, в поздние послеполуденные часы, я сижу и жду, пока наступит вечер. Когда стемнеет – хотя в городе не бывает по-настоящему темно, – я встаю и готовлю себе скромный ужин: отбивную, замороженную лимскую фасоль. А если тут он, я, конечно, должна быть изысканной. Дни похожи на бумажные оковы. Всё, что у меня есть, – это пожилой мужчина, которого я бросила двадцать лет назад, когда он обрюхатил троцкистскую женщину-вамп по имени Карла.
Неожиданно она резко наклонилась вперед.
– Он напуган, – мягко сказала она. – Ему кажется, что один из учеников пытается накачать его наркотиками. Говорит, что они постоянно разглагольствуют при нем о наркотиках. И теперь он боится выпить кофе в университетском буфете. Думает, что даже столовая факультета опасна. Прямо перед твоим приездом он заявил мне, что теперь понимает, как сильно старушки боятся изнасилования. Он говорит, это именно то, как он себя чувствует…
Она оглянулась на кухню. Уголки ее рта опустились.
– Хотя, видит Бог, он под кайфом с тех пор, как женился на этом своем синем чулке, помешанном на сексе, – сказала она с отвращением. – О… вот видишь, что получается. Начала говорить о тебе, а закончила собой.
Клэр ждала, что она что-то ответит, но Софи озадаченно молчала.
– Софи?
– Нет, нет. Это всё давно закончилось, – сказала Софи. – Мы еще лишь однажды встретились. Он был вежлив. И всё. Я правда хотела тебя увидеть и очень благодарна, что ты пригласила меня прийти. Наверное, я подавлена своим бездельем.
– Ни у кого из нас нет детей, – проговорила Клэр с ноткой удивления в голосе.
Софи рассмеялась.
– Да брось ты! – грубо выпалила она, словно мстя Клэр за что-то – возможно, за то, что та просыпалась счастливой посреди ночи.
– Ну… как Отто?
– Ты уже спрашивала, – ответила Софи. – Он в порядке, учитывая обстоятельства. Думаю, он чувствует себя получше, чем некоторые, возможно, потому что не очень-то склонен к самоанализу. Он слишком озабочен борьбой с таинственными миазмами, которые, по его мнению, тянут его ко дну. Он воспринимает мусор на улицах как личное оскорбление и по-прежнему пытается начать мыть посуду до того, как мы закончили есть.
– Какая стервозность! – воскликнул Леон, который стоял в дверях кухни, протирая стакан. – Неудивительно, что мужчины рыдают.
– Что-то я не видела никаких рыдающих мужчин, – ответила Клэр.
Но Софи охватила дрожь, которая, казалось, достигла сердца. Она знала, что ее лицо покраснело, а дыхание стало прерывистым. Она не хотела выглядеть такой… злобной. Вчера вечером ей хотелось, чтобы Чарли продолжал говорить, какой Отто бесчеловечный, слишком закрытый.
– Простите, – сказала она. – Леон прав. Когда я открываю рот, из него вываливаются жабы. Простите.
Леон удивился, затем смутился. Он поднял стакан.
– Клэр, вот как нужно вытирать стаканы! – но в его голосе не было грубости.
Клэр, пробормотав что-то про курицу, встала со стула и пошла на кухню, а Софи, не желая оставаться наедине с эхом собственных слов, последовала за ней.
– Я лучше пойду, – с сомнением сказала она, глядя, как Леон протирает стол, а Клэр смотрит на большую курицу, жарящуюся на сковороде.
