– Тебе нужно было пойти и вырубить его, – зло сказала она. – А ты ему всё спустил с рук.
– Я не могу этого сделать, – сказал он.
– Почему не можешь?
– Я слишком стар, чтобы притворяться, будто это что-то изменит.
– Но ты ведь злишься? Не можешь не злиться?
– Я не злюсь, – сказал он и вздохнул. – Не злюсь. Но я не могу так жить… подозревая всех.
– Ты намекаешь на меня.
– Я хочу, чтобы он исчез из офиса. Он изгадил нашу дружбу, нашу тяжелую работу, нашу общую историю.
– Ты имел в виду, что подозреваешь меня?
– Нет, нет… Мне просто интересно, о чем вы с ним говорили.
Она пристально на него посмотрела.
– Он сказал, что ты холоден и свысока смотришь на его клиентов, его «черных батраков», как он их назвал. Он сказал, что любит тебя, а ты обращаешься с ним, как с мальчишкой на побегушках. Я не встала на твою защиту, как следовало бы. Сама не знаю почему. Может быть, потому что знаю его слишком долго, и всё это напоминает какую-то домашнюю историю, когда один брат жалуется на другого.
– И это всё? – спросил он, глядя ей прямо в глаза. Она быстро отвернулась. В этот момент раздался звонок в дверь. Для Свидетелей Иеговы было уже слишком поздно. Они оба поднялись, когда звонок зазвенел снова, продолжительно, требовательно. Она подумала, что оба они напряжены, как люди, ожидающие плохих вестей.
– Я схожу, – сказал он.
В открытую дверь ворвался бурлящий словесный поток. Мужской голос взвивался и срывался в истерике. Ей было видно Отто, а за ним молодого Негра, размахивающего руками. Его голова была наклонена под таким экстремальным углом, что изумляло, как на ней держится и не падает леопардовая шляпа-таблетка. Яркий красный платок, продетый под хлястик на плече его армейской рубашки, волочился за ним по земле.
В двух коротких сценах перед ней предстали ограбление и убийство, сменившие друг друга на экране как слайды.
– …просто хочу воспользоваться твоим телефоном, чувак. Все здесь типа думают, что чернокожие парни – убийцы! Боже! Они спустили меня с крыльца. Я получил телеграмму – я пытался объяснить этим людям – у нас с соседом нет телефона, – что у моей мамы случился инсульт. Она живет на севере штата Нью-Йорк, и я должен ехать туда. Мне нужно позвонить на станцию, узнать, когда отправляется поезд. Я еще никогда не видел таких негостеприимных котанов, понимаешь? Мужик, я в беде, и никто не хочет помочь человеку в беде, понимаешь? Я живу в нескольких кварталах отсюда и не могу найти телефон! Миссис Виллела сегодня рано закрыла свой винный погребок, а она всегда разрешает мне звонить от нее. Вы знаете миссис Виллелу? Так что, пожалуйста…
– Да, да, – сказал Отто. – Воспользуйся телефоном. Спокойно. Он здесь.
Мужчины исчезли. Спустя минуту или около того Софи услышала, как на тех же повышенных тонах на грани паники Негр требует расписание поездов и стоимость проезда. После короткого молчания она услышала шепот. Внезапно Негр появился в холле, в дверях гостиной. Искусным жестом он снял шляпу, во весь рот улыбнулся ей и быстро закивал головой.
– У вас достойный мужчина, мэм. Достойный мужчина. О, я благодарю вас обоих. Есть на свете люди, которые не сошли с ума, и я благодарю за это вас и вашего доброго мужа.
Он исчез, как танцор, исполнивший свой номер. Отто поспешно взглянул на нее и последовал за мужчиной к двери.
– Достойный! – снова услышала она его возглас. – Достойный человек…
Отто выглядел взволнованным, когда вернулся в гостиную с обрывком коричневой бумаги в руке.
– Я дал ему 11 долларов, – произнес он. – Не нужно было этого делать. Он сказал, что ему нужно на проезд, а он временно на мели. Он действительно звонил на Центральный вокзал. Я даже слышал голос диспетчера. Он сказал, что отдаст, как только вернется и придет в себя. Смотри. Он написал свой адрес.
Они оба уставились на клочок бумаги, оторванный от продуктового пакета.
– Я не могу прочитать, – сказал Отто.
– Здесь написано Артур Вайнштейн, – сказала она. – Но я не могу разобрать название улицы. Он сказал, что это его имя?
– Его соседа, – ответил Отто. – Думаю, он не хотел писать свое.
– Может, он решил, что оно не считается, – сказала она.
– Я бы так не сказал, – сказал он со злой усмешкой. – Я бы сказал, что он чрезвычайно изобретателен.
– Но его история может быть правдой.
– Я в это не верю.
– Но это не такая уж странная история, Отто. Обычная. И что, даже если это неправда? Что такое 11 долларов?
– Ты имеешь в виду, что их не нужно привлекать к ответственности?
– Я не это имела в виду. Я имела в виду, что, когда ты кому-то что-то даешь, просто дай.
– У него не вышло бы лучше, даже если бы у него в руках был пистолет.
– У него могло бы выйти гораздо лучше. Ой, да какая разница!
– Я был смущен за нас обоих, за него и за себя. Но это была хорошая выдумка… такая обычная. Он заранее подумал даже о конкретном месте в вагоне, чтобы спросить о нем у диспетчера.
– Почему ты думаешь, что он лгал?
– Полагаю, из-за своих предрассудков, – сказал Отто.
Она поднялась наверх, чтобы взять сумочку и переобуться. Сейчас она не думала ни о чем, кроме больницы.
Десять
В регистратуре больницы пожилая напудренная медсестра сказала им вернуться на улицу и обойти здание, чтобы попасть в отделение скорой помощи. Отсюда, сказала она, нет доступа. Ее улыбка и напускная услужливость стюардессы не скрыли от Софи истинного отношения: экстренные случаи находятся на низшей ступени иерархии болезней. Они быстро вышли из приемного покоя, оба ощутив то неприятное спертое тепло, которое, похоже, является естественным спутником болезни.
Ночь была туманной и сырой; они шли сквозь дымку, похожую на пот, выступивший на невидимой поверхности. У дверей травмпункта стоял полицейский – на одной ноге, другая прижата к кирпичной стене, лицо совершенно пустое. Они толкнули двери с резиновой окантовкой и оказались в длинном коридоре, в конце которого стоял высокий стол, похожий на расчетную стойку в ресторане. За ним сидел человек и с важным видом просматривал бумаги в папке. Позади него был вход в комнату ожидания. Хотя он и не поднял глаз при их приближении, было ясно, что он их заметил. Его голова начала слабое неохотное движение вбок, пока он наконец с покорным вздохом не встретился с ними взглядом. У него были тоненькие усики-карандаш и отталкивающе неровная линия волос – в одном месте залысины, в другом – густые пучки волос.
– Да? – произнес он. – Имя?
Прежде чем Софи или Отто успели ответить, зазвонил телефон. Мужчина поднял трубку и завел долгий неторопливый разговор бог знает с кем, периодически разражаясь смехом, отчего его верхняя губа исчезала, а черная полоска усов ложилась прямо на мелкие зубы. Бентвуды стояли, уткнувшись подбородками в край стола, и, когда Софи повернулась, чтобы бросить беспомощный взгляд на Отто, она задалась вопросом, не уменьшилась ли она в размерах.
