Эта битва освободила от армянского господства всю среднюю долину Тигра и провинции южнее, отнятые Тиграном незадолго до того у парфян и сирийцев. Лукулл оставил эту территорию за собой и вторгся в Коммагену, чей трон затем отдал Антиоху Теосу. После этого он взял город Самосату, триумфально прошел по Сирии, Финикии, Киликии, Галатии и Софене и восстановил царство Селевкидов.
Это стало страшным ударом для Тиграна, но царь Понта вскоре вернул ему мужество. Пока продолжалась битва в Тигранакерте, Митридат уже спешил на помощь к союзнику с 10 тысячами армян. Он прибыл слишком поздно, чтобы предотвратить победу Лукулла, однако он все же успел спасти армян от еще большего разгрома. Тигран с тех пор утратил доверие римлян, и продолжение войны было в интересах царя Понта, ведь если бы царь Армении заключил мир с победителями, дело Понта было бы безвозвратно проиграно. Поэтому Митридат использовал все свое влияние и всю свою силу убеждения, чтобы уговорить зятя продолжать войну и доверить ему (Митридату) возглавить войска. Ему тогда было уже за шестьдесят, и его возраст и знакомство с тактикой и стратегией врага были гарантией успеха их объединенных армий.
Тетрадрахма парфянского царя Фраата III
Два царя отправили послов ко всем правителям Азии, прося их восстать против общего врага, против осквернителя богов, ибо Лукулл без всяких зазрений совести позволял войскам грабить их самые почитаемые храмы. Разве он только что не разграбил знаменитую святыню Анахиты?
Большинство правителей ответили на призыв Митридата и Тиграна. Царь парфян Фраат III, однако, отклонил все сделанные ему предложения, хотя ему предлагали вернуть Месопотамию и Адиабену, которые когда-то были отняты у него. Персидский царь, возможно, тогда был занят на восточных границах или, возможно, был бы не прочь увидеть падение Тиграна, который причинил Аршакидам столько бед. Мы слишком мало знакомы с персидскими анналами, чтобы иметь возможность уверенно говорить о причинах его отказа
[41].
Была поспешно собрана новая армия, и два царя, признав, что азиатские войска не пособны оказать достойное сопротивление легионам, решили прибегнуть к тактике парфян, то есть изводить врага непрестанными вылазками, не вступая в бой. Многочисленная конница, которой располагали оба союзника, составлявшая практически половину их армии, дала им возможность не давать врагу ни единой передышки. Это оказалось роковым для Лукулла, чей престиж в Риме падал с каждым днем, так что ему обязательно припомнили бы даже мельчайшую неудачу. Гордость этого полководца, роскошества и аристократические вкусы нажили ему немало завистников и недоброжелателей в Италии. Его обвиняли в намеренном затягивании войны. Утверждали, причем вполне оправданно, что проконсула гораздо больше волнуют трофеи, чем битвы. Более того, римская армия, устав от бесконечных стычек, от железной дисциплины, от долгих и утомительных маршей, имея очень малую долю в добыче, которую так бесстыдно присваивал их военачальник, возроптала и пригрозила бунтом. Лукулл должен был любой ценой одержать решительную победу, чтобы поднять боевой дух солдат и заставить смолкнуть недовольных в Риме.
Пробыв какое-то время в Тигранакерте, Лукулл уехал оттуда в середине лета (68 г. до н. э.) и перешел Синджарские горы, долину Тигра и Армянский Тавр и, пройдя по восточному берегу озера Ван, вступил в Великую Армению и долину реки Арсаний (Мурат). Разгромив армянскую конницу, он переправился через реку и собирался осадить Арташат, когда его застала суровая зима, которая на этом высокогорье начинается очень рано. Его солдаты взбунтовались. В этих краях, так плохо известных римлянам в том, что касается обеспечения продовольствием и естественных преград, Лукулл боялся поставить свою армию под угрозу. Поэтому он отступил в Южную Армению, чтобы перезимовать в крупном городе Нисибине, который он взял приступом под покровом темной и ненастной ночи. Это отступление, хотя оно было вызвано суровостью климата, его враги в Риме тем не менее раздули вне всякой меры.
Услышав, что Лукулл ушел на север, армяне вернулись в Тигранакерт. В городе оставался лишь небольшой гарнизон под командованием Фанния, и тот, будучи не в состоянии поставить достаточно людей на крепостной вал, оставил город и нашел убежище в отдаленной крепости, где Тигран его и осадил. Лукулл, несмотря на данное солдатам обещание вернуться в Италию, оставил Нисибин, чтобы выручить своего военачальника, но дальше этого его наступление не пошло. Дурные вести пришли к нему и из Северной Азии, и из Италии. Митридат только что разгромил армейский корпус Триария в Зеле, недалеко от реки Ирис (Ешильырмак) и вернул себе свое Понтийское царство; тогда как сенат, поддавшись на громкие крики демагогов и финансистов, в чьи сделки Лукулл вмешивался или наживался на них, отозвал полководца вместе с его войсками из Восточной кампании, а вместо него послал свежую армию во главе с Помпеем. Лукулл находился в Талавре, когда его достигли приказы сенаторов. Он продолжил путь по труднопроходимой местности, и его отступление стало знаменитым. Тем временем Митридат, освободившись от всех забот, при помощи большой армии, приведенной Тиграном, взялся за возвращение своего царства.
Лукулл вернулся с Востока после безрезультатной, но все же достопамятной кампании, нагруженный немыслимыми сокровищами, в чем и заключалась его единственная победа. Помпей же оказался везучим и по прибытии в Азию обнаружил, что в стане его врагов поселились распри. Тигран, от природы более жестокого нрава, который еще пуще ожесточился из-за неудач, убил двоих собственных сыновей, и его третий сын – Тигран Младший, внук царя Понта от его дочери Клеопатры, – движимый то ли страхом, то ли честолюбием, присоединился к новому римскому полководцу и обратился с оружием в руках против собственного отца. Наконец, парфянский царь Ирана Фраат III благодаря хитрому дипломатическому ходу объединился с Римом, и за его помощь ему обещали вернуть его прежние провинции в Месопотамии до самого Евфрата. Контингент царя царей довел численность армии Помпея до 50 тысяч человек, тогда как у Митридата было только 30 тысяч пеших воинов и 3 тысячи всадников.
Первая стычка противников произошла на левом берегу реки Ликус, недалеко от места будущего города Никополя, и римский успех благодаря неожиданной атаке обернулся для врага катастрофой.
Помпей занял высоты, господствовавшие над горным перевалом, по которому должна была продвигаться понтийская армия, и Митридат, получив неверную информацию от своих разведчиков, ни о чем не подозревая, остановился из-за завала на дороге в самом разгаре дня. Легионеры воспользовались шансом внезапно атаковать нарушенные ряды врага и устроили жестокую резню. Царь бежал с горсткой сторонников и одной из жен, которая билась бок о бок с ним, и добрался до Евфрата, где к нему присоединились остатки армии. Оттуда он отправился в Армению, надеясь найти у своего зятя убежище и помощь. Тигран, однако, сам был вынужден бежать в горы, чтобы спастись от сына и парфянского царя Фраата III, который тогда осаждал Арташат, и вследствие этого не мог оказать никакой помощи союзнику. Тем не менее вскоре после этого Тигран узнал об отступлении персидского царя и выгнал вражеские войска, остававшиеся в его столице, вступив в бой с собственным сыном.
