Поэтому политика Византии состояла в том, чтобы поставить гарнизоны на путях, ведущих в Киликию, и с этой целью императоры поддерживали образование мелких княжеств в этих районах. Новоприбывшие дворяне получали скромный титул ишхана, соответствующий титулу барона, который позднее брали крестоносцы. В Тавре и Аманосе, как и на равнинах, разделяющих эти хребты, ишханы уже были довольно многочисленны, когда началось восстание Рубена.
Нам неизвестно, где в точности находилась в Каппадокии область Замантия – владения Гагика II, однако у нас есть все основания полагать, что она располагалась северо-восточнее Икония, ибо Кизистра, где погиб этот последний царь из рода Багратидов, находилась возле Кесарии. Следовательно, Рубен выступил из окрестностей этого города. Сначала он отправился на запад в горный массив Северной Киликии, регион труднопроходимый, но из которого он мог отразить греческие войска. Рубен захватил крепость Бардзберд (Партцперт)
[66] на притоке верхнего Пирама (Джейханчая), примерно в одном дне пути по течению из Сиса. Эта крепость стала колыбелью царства Новая Армения.
План Алайи
Впоследствии Рубен не стал подражать прежним соотечественникам и просить защиты у империи. Он объявил о своей независимости и тем самым сразу же возвысился над армянскими баронами местных гор, хотя этим действием не приобрел прав ни на какой титул. Историк Хетум пишет: «Наконец он мирно отдал Богу душу, прожив благочестивую жизнь, и был похоронен в монастыре Касталон, оставив преемником своего сына Костандина» (1095=1099). Костандин был первым из династии Рубенидов, кто носил титул барона.
Легко представить себе то состояние полного запустения, в котором тогда находилась прелестная провинция Киликия, когда-то столь богатая благодаря плодородной почве и торговле. Опустошенная бедствиями войны, разграбленная арабами, обезлюдевшая, так как большинство ее жителей попали в рабство, и вновь преданная мечу и огню после ухода победителей-мусульман, Киликия превратилась фактически в пустыню к тому моменту, когда туда прибыли армянские поселенцы. Разбросанные остатки населения – греки, сирийцы и евреи – были скучены в полуразрушенных городах и деревнях. Возделывались лишь ближайшие окрестности городов и замков, а остальная страна была заброшена. Во время арабского завоевания немногочисленная греческая знать нашла убежище на неприступных утесах Тавра и Аманоса и укрепилась там, а луга и леса приютили беженцев с их стадами. Поэтому наследники Рубена встретили лишь небольшое сопротивление со стороны греков, а их соотечественники-армяне, которые на протяжении многих лет не были в стране, казалось, в целом не возражали против образования нового маленького государства.
Монета, приписываемая армянским правителям Малой Азии. Национальная коллекция Франции
Монета неназванного барона Новой Армении
Монета барона Тороса
Сын Рубена Константин I (1095–1129) и его преемник Торос I (1099–1129), выполняя план своего предшественника, занимались расширением владений за счет византийцев. Люди буйного нрава, не слишком щепетильные в средствах достижения целей, эти правители сумели постепенно объединить под своей властью всех вождей гор вокруг Бардзберда. В начале своего правления Константин хитростью овладел крепостью Вахка (Феке) на верхнем Сарусе, и это позволило ему овладеть одним из самых оживленных путей между Тарсом и верхней Каппадокией.
Жан Дардель, оставляя свои описания потомкам, так повествует о вышеупомянутом военном подвиге или, скорее, хитрости, с помощью которой горные владетели прибрали к рукам сбор пошлин на все товары, идущие из Айаса во внутренние районы Малой Азии. Власть правителей-Рубе-нидов фактически началась с этого накопления капитала.
В одном из своих обычных походов Константин, получив, как видно, сведения от армянских агентов, которых он имел среди соседей, «прибыл к городу [Вахка], где добрый народ страны, «армены», несли кустарник, чтобы заделать дыры в обвалившихся городских стенах. Тогда барон Констант и спутники, бывшие с ним, сняли доспехи и спрятали под ветками, после чего связали их в пучки и понесли на стены, как и все остальные бедные люди. А по случайности это был день Успения Девы Марии и тот самый час, когда греки были в церкви и когда барон Констант принес упомянутые связки вместе с доспехами к стенам города. И коль скоро им открылась эта возможность, они надели доспехи, взяли замок и затем пошли в церковь и захватили всех находившихся там греков».
Значительный успех, которого добились повстанцы, не мог не вызвать тревогу в Константинополе, и император предпринимал шаги, чтобы положить конец отступничеству в горах армянской Киликии, когда прибытие крестоносцев сорвало его планы. Готфрид Бульонский приплыл в Азию, пересек Киликию, прошел вдоль Саруса и раскинул свои палатки у стен Вахки. Матфей Эдесский подробно описал для нас путь, которым шли латиняне. Он пишет: «В 546 году [25 февраля 1097 г. – 24 февраля 1098 г.], в дни, когда патриархами армян были владыка Вахрам и владыка Василий, а над греками царствовал царь ромеев Алексей, армия римлян в несчетном множестве, около пятидесяти мириадов человек, двинулась вперед. Об этом [они] известили письмом князя Эдессы Тороса и великого князя армян Константина, сына Рубена, владетеля горы Тавр в стране Копитар в Марабе [восточнее Мопсуэстии] и взяли немало провинций. Константин прежде был в армии Какига [Гагика]. Огромное войско франков через страну Вифинию вступило в пределы Каппадокии и достигло труднопроходимых мест горы Тавр. Эта огромная армия прошла через узкие теснины в Киликию и через Троваду, то есть Аназарву, достигла города Антиохии».
Армяне смотрели на Годфрида как на спасителя, ведь не он ли избавил Азию от тюркского и арабского ярма против воли греков? Не он ли шел под знаменем креста, под знаменем религии, которая была ближе армянской вере, чем византийское православие? Папа Григорий позднее сказал: «Ни один народ с большей готовностью и охотой не оказал помощи крестоносцам, нежели армяне, поддержавшие их людьми, лошадьми, оружием и продовольствием».
Монета Танкреда Антиохийского
