В душе турки не верили ни в то, что говорили, ни в то, что писали; они были твердо намерены не идти ни на какие уступки, кроме как по документам, к которым они относились как к клочку бумаги задолго до того, как герр фон Бетман-Гольвег употребил это циничное выражение. Как добрые мусульмане, они считали опасным, если их райяты начинали воображать о каких-либо своих правах или если европейские державы выказывали интерес к презренным христианам, если уже они проявили такую слабость и пощадили их жизнь. Ах, если бы только Мехмед II последовал примеру испанского короля Филиппа II и устроил у себя во владениях трехсотлетнюю мусульманскую инквизицию, тогда в царстве великого султана не осталось бы не одного неверного, и турецкий дом полностью принадлежал бы туркам, а у европейских держав не было бы никаких оснований лезть в их частные дела.
Но разве нельзя исправить недосмотр, ошибку завоевателя Константинополя? Дело только в методичной резне докучных христиан, и надо лишь сказать слово, и всякий добрый турок-мусульманин с готовностью примется истреблять неверных.
К таковым выводам пришел султан Абдул-Хамид II, когда увидел, как армяне и сирийцы просят реформ, а послы великих держав нагло вмешиваются в судьбу его врагов. Однако если бы Абдул-Хамид опрометчиво решал христианский вопрос, он мог бы спровоцировать Англию, Францию, Италию и Россию не только к дипломатическим протестам; ему нужна была эффективная поддержка, и он нашел ее у германского императора, своего корыстолюбивого друга, который в последние годы превращал Турцию в немецкую колонию. Могла последовать европейская война, но что с того! Военная мощь Тройственного союза, безусловно, неуязвима! Кроме того, Сан-Стефанский договор ясно изложил идеи России, и, если Турция не будет действовать энергично, она рискует увидеть, как шесть армянских вилайетов провозглашают независимость, а за ними Ливан, и арабы, пожалуй, еще откажутся платить налоги. Греция, Сербия и Болгария уже сбежали, подавая пагубный пример, ведь свобода одного народа наводит на мысль о ней и его соседа, и империи Мехмеда II грозила опасность расчленения.
Туркам никак не могло прийти в голову, что империю истинно правоверных можно превратить в федеральное государство. Сама идея подобной политической организации унизительна и идет против заповедей пророка, что поистине недостойно слуг Аллаха, тогда как главы Корана «Меч» и «Война» рекомендуют истребление, которое превращается в священную миссию. Воодушевленный позицией великого кайзера Вильгельма II и официальными выражениями его доброй воли ко всем мусульманам, Абдул-Хамид решил в пользу резни.
По словам турецкого сановника, «намерением правительства было наказать армян. Султан был в ярости из-за того, что его заставили лучше относиться к ним, и потому, подписав план реформ, он отдал приказ уничтожить армян, чтобы продемонстрировать свою силу». В то же время Абдул-Хамид написал (30 сентября 1895 года) лорду Солсбери: «Осуществляя эти реформы, я возьму документ, содержащий их, и лично прослежу за тем, чтобы была исполнена каждая статья. Это мое твердое решение, в котором я клянусь словом чести». Это будущее время в его неопределенности олицетворяет всю турецкую дипломатию, которую Густав Ролен-Жакмэн, выдающийся бельгийский юрист, определяет следующим образом: «Изящное искусство скрывать подлинную бесчеловечность фактов и умышленных преступлений под обманчивой наружностью; неприкрытая наглость давать обещания, сдержать которые обещающий не имеет никакого желания и даже возможности; короче говоря, псевдоотеческий и елейный тон с целью создать впечатление, будто за всеми обвинениями стоят несправедливые предрассудки или злобная клевета». Чего могли христиане ждать от таких господ? На что они могли надеяться от разделенной Европы, Европы, парализованной огромными полчищами центральных держав и находящейся под постоянной угрозой войны, которая ввергла бы в огонь все Восточное полушарие?
В 1914 году большинство армянского народа пребывало под пятой турок и было вынуждено терпеть вымогательства чиновников из Константинополя. Однако христиане подвергались не только этим опасностям. Их соседями были курды и лазы, жестокие и жадные разбойные племена, которые постоянно угрожали им набегами. Лишенные всякого оружия, они не могли оказать настоящего сопротивления, но сумели все же договориться с курдами и платили самым необузданным племенам регулярный выкуп. До того, как Е[орта дала сигнал к резне, курды довольствовались получением денег, а армяне – спасением жизней таким способом. Более того, в последнее время христиане тайно получали оружие от кавказских революционеров, которые подстрекали их к сопротивлению, и курды не всегда возвращались из своих набегов без потерь, порой тяжелых.
Какова была позиция армян во все эти века мучений? Это была позиция достоинства и героизма. Достоинства – потому, что народ, несмотря на окружившие его беды, упорно держался за свою веру, свой язык, обычаи и национальные традиции; героизма – потому, что Армения не ограничивалась пролитием слез, а нередко, когда были задеты ее глубочайшие чувства, ее народ брал в руки оружие и проливал свою кровь в восстании духа.
В течение веков, последовавших за утратой Арменией независимости, ее сыновья и дочери, хотя и лишенные всякой политической независимости, сохранили свой патриотизм, традиции и национальный образ жизни под руководством выдающихся соотечественников и религиозных лидеров, которые управляли их общественными делами и поддерживали и развивали их институты.
Большинство знати эмигрировало на Запад после падения Ани, и волна эмиграции повторилась после краха Киликийского государства, но в стране все еще оставались несколько семей потомков царских и княжеских родов.
Там сохранились такие фамилии, как Арцруни, Мамиконян, Срванцтян, Камсаракян и т. д. Главы этих семей были выдающимися защитниками своего народа, помогая ему в стремлении возвыситься интеллектуально и экономически и не давая угаснуть патриотизму и верности религиозным и народным традициям. Были и выдающиеся роды сравнительно недавнего происхождения, которые с честью играли ту же роль в наши дни, роды, основанные храбрецами, которые в XVII и XVIII веках снова начали борьбу против мусульманских угнетателей и вошли в почетный перечень доблестных вождей Карабахского региона, которые вместе с титулом мелика, до сих пор принадлежащим их потомкам, завещали им традиции патриотизма и преданного служения благополучию своего народа. Более того, некоторые из этих меликов сами были потомками знаменитых княжеских родов. Были и славные семейства, уходящие корнями в века рабства, основанные людьми инициативными и талантливыми, среди которых были дипломаты, архитекторы, купцы и воины, добившиеся авторитетного положения в Турции, Персии и России благодаря собственным заслугам и достоинствам и использовавшие свое влияние и богатство на благо родины. Их потомки унаследовали от них имена, которыми могут гордиться, и современные представители этих семей гордятся тем, что поддерживают славу своих фамилий благотворительным трудом и щедрым патриотизмом.
Эти главы или вожди, которых называют меликами на Кавказе и амирами или челеби в Турции, хотя и приобрели высокое и заслуженное признание на службе за границей, будь то у монголов, персов, турок или русских, каково бы ни было их положение на чужбине, никогда не забывали о своем долге перед народом и отдавали свое влияние и богатство для того, чтобы облегчить тяжелую участь армян и устранить угрозу притеснения, а также открывать для них многочисленные религиозные, образовательные и благотворительные заведения.
