В любом случае, не считая армянских мусульман, которые уже не принадлежат к своему народу, люди, говорящие на армянском языке, оставшиеся верными своей религии, сохранили неизменными свою национальность и традиции. Все они признавали католикоса пастырем и знаменосцем всего народа. Однако его авторитета и влияния оказалось недостаточно, чтобы вернуть армянам утерянную родину; самое большее, чего католикосы смогли добиться, – это редкие и немногие улучшения участи несчастных соотечественников.
По сути дела, армяне не уповали на избавление только благодаря божественному или иностранному вмешательству; они знали, что, дабы получить свободу, они должны заслужить ее в борьбе; отсюда их непрестанные восстания в Великой Армении и Киликии. К сожалению, это были лишь локальные движения, которые всегда заканчивались крахом повстанцев и разорением страны.
После Крымской войны Турция была стольким обязана союзникам, что не смогла уже отказаться уступить их желаниям; вследствие этого, по представлению Великобритании и Франции, положение христиан было улучшено, особенно в городах, где консулы могли наблюдать за происходящим. Далекие провинции, однако, едва ли были затронуты этим кратковременным облегчением.
С тех пор в Константинополе и Смирне, за которыми наблюдала Европа, под безразличным взглядом турок стало развиваться великое интеллектуальное движение армян. Зародившись под влиянием итальянских, английских и особенно французских писателей, армянская литература произвела на свет несколько замечательных произведений. Однако ее страницы трепетали самой страстной любовью к свободе и возвышенным патриотизмом и призывали армянский народ вспомнить о своем прошлом и приготовиться к борьбе за освобождение родины от варварского ига.
«Из пепла приснопамятных героев / Восстанут пусть достойные сыны, / Чтоб возродить Армению родную», – призывал поэт Бешигташлян в своем «Ноктюрне».
Турки открыли глаза и уже не так пренебрежительно взглянули на подъем армян. Они пробудились от апатии, вызванной представлением о своем непререкаемом и бесспорном господстве, и осознали, что армяне играют большую роль в управлении и финансах. Они возмутились, услышав, что их райяты рассуждают о своем освобождении, и ощутили себя униженными из-за того, что нуждались в их службе.
В те двадцать пять лет, которые последовали за войной 1870 года, Турция, казалось, обдумывает армянский вопрос и прислушивается, хотя и не подает никаких знаков, к увещаниям европейских держав. Начало правления Абдул-Хамида, севшего на трон в 1876 году, было омрачено войной с Россией, а партия младотурок вызывала у него острую тревогу.
Партия младотурок отнюдь не была чем-то новым, ведь она появилась еще в 1840 году, объявив своей целью реформу обветшавшей Турции с помощью западных методов управления. Такая программа не могла остаться незамеченной во Франции, колыбели младотурок, как и во всех христианских нациях под властью султана. Армяне сразу же горячо приняли новые идеи либерально настроенных мусульманских патриотов, стремившихся освободить страну от Абдул-Хамида, и даже помогали им советами; но мало кто знал о переменах, которые произошли в этих революционерах, когда в 1876 году они заменили слишком безропотного перед русскими Абдул-Азиза Мурадом V, а потом некомпетентного Мурада – Абдул-Хамидом.
Новый султан, прекрасно осведомленный об идеях тех, кто привел его к власти, зная, что они – мусульманские националисты, оказался большим панисламистом, чем сами младотурки. Тем не менее на протяжении всего своего правления он постоянно боролся с ними, сначала косвенно, потом открыто, и не простил армянам того, что они поддержали партию, которая свергнет его с трона. Он рассчитывал, что насилие по отношению к армянам не только положит конец любым попыткам европейцев вмешаться в дела империи, но и что истребление христиан вернет его подданных к древним традициям и заставит их отбросить либеральные взгляды, которые распространяла партия младотурок, дабы скрыть свои истинные цели. Этот коронованный убийца был проницательным политиком, великим государственным деятелем, если судить его по восточным образцам, и, приняв решение, он отдал приказ о массовой резне.
Это было в конце 1895 года. Из дворца Йылдыз были разосланы офицеры, и прибытие имперских посланников было отмечено казнями в провинциях. Чтобы рассказать обо всех совершенных тогда зверствах, потребовалось бы написать целый фолиант. Достаточно будет привести отрывок из сочинения пастора Иоганнеса Лепсиуса («Армения и Европа», французский перевод, 1896), чтобы дать представление о трагедии, внезапно обрушившейся на армян:
«В деревне Хох района Харпут христиан собрали в мечети. Из них выбрали восемьдесят молодых людей и вывели из деревни для убийства. Сотни армян подверглись пыткам, потому что отказались подписать обращение к султану с обвинением в адрес их родных и соседей в государственной измене. Одного из них, отказавшегося поклясться под заявлением, которое предало бы честных жителей его деревни в руки палача, судьи приказали пытать. Это продолжалось всю ночь; сначала его били палками по ступням, в то время как в соседней комнате находились женщины из его семьи. Его связали, пороли, вырвали ему бороду по волоску, прижигали его каленым железом, и все же он отказался принести клятву в том, что требовали от него. «Я христианин, – сказал он, – я не могу запятнать свою душу невинной кровью… Ради Господа Бога, добейте меня» («Армения и Европа»).
Абдул-Хамиду было важно иметь на руках документы, которыми он мог бы доказать, что армяне – революционеры, и тем самым оправдать свои действия перед представителями Франции, Великобритании и США и узаконить эти гнуснейшие преступления, выдав их за правосудие, продиктованное государственными соображениями.
В 1890 году султан, уже готовясь к истреблению армян, задумал гениальную идею: вооружить курдов на границе с Арменией и назвать их хамидие
[81]. Можно ли сомневаться, что он спустил этих бандитов на христиан и потом, воодушевленный нерешительной позицией послов, в 1894 году приказал осуществить пробную резню в Сасуне – этот эксперимент продолжался три недели. Фактически сама регулярная армия получила приказ убивать.
«В одном месте от трех до четырех сотен женщин сначала отдали солдатам, а потом перебили саблями или штыками.
В другом месте около шестидесяти женщин и девушек на несколько дней заперли в церкви, отдали солдатам и в конце концов убили; кровь рекою текла из дверей церкви. В третьем месте несколько тысяч беженцев держались на горе около десяти дней, но все напрасно. Одна женщина выбежала на высокий утес и закричала: «Сестры, вам придется выбрать: или попасть в руки турок, или последовать за мной», после чего бросилась вниз вместе с годовалым младенцем на руках. Ее спутницы последовали за ней, а султан наградил офицера, командовавшего убийствами, и послал серебряное знамя начальникам курдов» (В. Ланглуа со ссылкой на Лепсиуса, «Вера и жизнь», 1916).
С 1894 по 1896 год более 200 тысяч армян были преданы смерти, 100 тысяч насильно принуждены перейти в ислам и более 100 тысяч женщин и девушек были обесчещены и отправлены в гаремы. Армения подверглась разорению, урожай не был собран, и уцелевших жителей постиг страшный голод. Убегая в горы и прячась в неприступных кручах, крестьяне смотрели, как грабят и жгут их дома и тысячи их деревень превращаются в пепелища.
