Конфликт между «homo conservator» и «homo oeconomicus», который выражается в непримиримом столкновении интересов и позиций по отношению к конкретным историческим памятникам, недостаточно полно описывает ситуацию в ее общем виде. Ведь сохранение истории и ее презентация тесно связаны с экономикой (взять хотя бы фактор локации; он требует среди прочего значительных инвестиций, но должен и приносить деньги). «Мемориальный бум» является, как неоднократно указывалось, и экономическим феноменом. Не всякое государство может позволить себе дорогие мемориалы, реконструкции и санации. В демократической стране граждане также берут на себя часть расходов. Например, лауреат Нобелевской премии Гюнтер Блобель пожертвовал полученные 820 тысяч евро на дрезденскую Фрауэнкирхе. Решение о реализации крупного исторического проекта – восстановление берлинского Городского дворца – было принято 4 июня 2007 года. Федеральное правительство одобрило план финансирования Гумбольдтовского форума вместе с реконструкцией трех барочных фасадов бывшего Городского дворца. Работы по реконструкции должны начаться в 2010 году после сноса Дворца республики; открытие Гумбольдтовского форума планируется на конец 2013 года. Необходимые затраты оцениваются в 480 млн евро, из которых 32 млн евро вносит сенат Берлина, а 80 млн евро на реконструкцию фасадов будут собраны по частной инициативе граждан
[508]. В подобных инвестициях, направленных на сохранение для потомков памятников культуры, активно участвуют граждане, что указывает на возрастающий рост интереса к истории и на ангажированность граждан в вопросах сохранения исторического наследия. Травматизированные поколения отвечают своей ангажированностью на разрушительную узурпацию архитектуры Шпеером и Хензельманном во имя будущего узурпацией архитектуры во имя прошлого.
Тот, кто открывает для себя новую эпоху, должен знать, что он берет с собой и что оставляет позади. Но оставить позади не означает снести и забыть. Проектировщики восстановления берлинского Городского дворца обещают сохранить «зримой переменчивую архитектурную историю» данного места. Берлинский Городской дворец – яркий пример того, как в ходе повседневных работ по сносу, перестройке и новому строительству приходится постоянно решать, какие слои городской истории будут сохранены зримыми, а также можно ли будет и впредь по праву называть Берлин «асинхронным городом».
Инсценирование истории: музеи и медиальные презентации
На примере берлинского Городского дворца рассмотрены два варианта сохранения архитектурных сооружений: восстановление и реконструкция. Восстановление осуществляется вскоре после разрушения и на прежнем месте, которое не успели занять новостройки; реконструкция воссоздает прежнее историческое состояние разрушенного объекта на основе визуальных и письменных источников. Поэтому реконструкцию можно также назвать музеализацией. Но музейный характер реконструкции не обязательно долговечен: жители, привыкнув к воссозданному объекту, через несколько лет забывают, что имеют дело с реконструкцией. Она незаметно превращается как бы в сам «оригинал». Однако берлинский Городской дворец с его реконструированными фасадами представляет собой не только результат музеализации; в качестве Гумбольдтовского форума он реализует проект настоящей музейной коллекции. Этот пример проводит связь от истории, инсценируемой в центре города, к музеям, медиальным презентациям и местам инсценированной истории.
От недвижимых объектов городской застройки мы переходим к движимым историческим объектам, хранящимся в музеях. Частицу живой реальности, давно или недавно ушедшей, музеи возвращают на время экспозиции к жизни, ощутимому восприятию и чувственному присутствию. Музеи стремятся выставлять не копии реконструкций, а подлинники, которые, являясь носителями памяти и воплощенной исторической субстанцией, окружены особой аурой. Речь в этой главе пойдет об исторических выставках и музеях, затем мы обратимся к инсценированию истории посредством «движущихся изображений» в визуальных медиа, а в заключение ознакомимся с примерами инсценирования в местах исторических событий, где происходят или не происходят «живые» представления с участием «движущихся персонажей».
Выставки и музеи
Возвращение (региональной) истории: Баден-Вюртемберг под знаком Гогенштауфенов
1977 год вошел в историю как год «Фракции Красной армии» (RAF). Террор RAF достиг своего апогея за счет убийств Зигфрида Бубака (апрель), Юргена Понто (июль) и Ханса-Мартина Шляйера (октябрь). Этим убийствам предшествовало силовое освобождение захваченного террористами самолета на аэродроме в Могадишо и самоубийство трех главных террористов RAF, сидевших в тюрьме Штаммхайм: Андреаса Баадера, Гудрун Энслин и Яна-Карла Распе. Но я обращаюсь не к этим осенним событиям тридцатилетней давности и не к тюрьме Штаммхайм, а к началу лета 1977 года.
В марте 1977 года в штутгартском Старом замке открылась выставка, посвященная Гогенштауфенам. В попечительский совет выставки входили видные представители деловых кругов, среди них президент Союза работодателей Ханс-Мартин Шляйер. Выставка ознаменовалась столь оглушительным успехом, что 1977 год вошел в историю как «Год Гогенштауфенов». Сегодня эту выставку считают началом стремительного роста интереса к истории. Отмечается невиданное прежде количество посетителей – более 671 тысячи человек, что сделало успех выставки незабываемым событием, имеющим действительно поворотный характер. Она послужила толчком для устойчивого и долгосрочного развития всего музейного дела в ФРГ. Огромный успех штутгартской выставки вызвал волну подражаний. Столицы других федеральных земель, решив повторить удачный опыт, значительно увеличили финансирование культуры: в 1980 году Мюнхен показал выставку, посвященную Виттельсбахам, за ней в 1981 году состоялась большая берлинская выставка об истории Пруссии
[509]. Но это было лишь началом с долгими последствиями. Под впечатлением от успеха Прусской выставки Гельмут Коль в правительственном заявлении 1982 года выступил с инициативой создать в Бонне Музей истории ФРГ и разделенной Германии; спустя пять лет федеральное правительство подарило Берлину к его 750-летию Исторический музей, которому предстояло отразить историю немцев в Европе
[510]. Созданием обоих исторических музеев – Дома истории в Бонне и Немецкого исторического музея в Берлине – Гельмут Коль определил долгосрочные перспективы исторической политики, подняв тему истории с уровня культурной политики земель на федеральный уровень. (В 1998 году учреждение федерального ведомства министра культуры усилило эту тенденцию централизации культуры.)
