На Украине в настоящее время происходит коренная переоценка ценностей. Под давлением вооруженного конфликта с Россией речь идет о стирании исторических следов коммунизма. Готовится переименование не менее девятисот городов и деревень. То же самое относится к названиям улиц и площадей. Исключением в планах переименования являются Донецкая и Луганская области, которые находятся под контролем пророссийских активистов. Так избавляются на Украине от целого пласта собственной истории, причем в то же время там отсутствует самокритичное отношение к другому историческому слою событий, связанному с националистическим коллаборационизмом с нацистской Германией. Поэтому возникает опасение, что в антироссийском процессе самоочищения от коммунизма именно активисты националистического движения заполнят образовавшиеся лакуны исторического сознания. Однако возможен и другой вариант: например, в селе Калины Тячевского района Закарпатской области улицу Ленина просто переименовали в улицу Леннона.
Лёвен, Сараево, Пальмира – вандализм и разрушение материального культурного наследия
Забытая Первая мировая война
Я выросла в послевоенном Гейдельберге, в городском районе, улицы которого были названы в честь прусских генералов XIX века: Блюменталя, Роона, Мольтке. Мы жили на добавленной к ним новой Экенерштрассе. Гуго фон Экенер был преемником графа Цеппелина; в годы Первой мировой войны он занимался подготовкой летчиков военно-морской авиации, налаживал первые регулярные перелеты через океан. Подобно памятникам, названия улиц так же призваны сохранять в памяти общества имена исторических знаменитостей и выдающихся деятелей культуры. Утверждение о «невидимости» памятников справедливо и по отношению к названиям улиц. Они не столько выполняют мемориальную функцию, сколько служат ориентирами в городском пространстве, являясь преимущественно частью привычного фона повседневной жизни, который не привлекает к себе особого внимания. Их значение забывается, игнорируется или остается туманным, что ни в коей мере не сказывается на практическом предназначении названий городских улиц быть дорожным указателем.
В Германии немало улиц названо в честь генералов Первой мировой войны. Скажем, в Констанце есть улица Эммиха. В эпоху всеобщего просветительства посредством Google и Википедии каждый может легко получить информацию исторического характера, для поиска которой раньше потребовались бы многотомные энциклопедии, библиотеки и архивы. Нетрудно ознакомиться и с биографией Отто фон Эммиха. Заслуживший тьму наград еще на германо-французской войне, генерал Эммих получил свое важнейшее задание в шестьдесят четыре года. Ему поручили подготовить вторжение немецких войск в нейтральную Бельгию и проход через нее. Первой целью на его пути был Льеж (Люттих) и ряд соседних городов, при оккупации которых погибли сотни тысяч мирных жителей и сгорели тысяча триста зданий. С первых дней войны действия немецких войск характеризовались безжалостным отношением к нейтральной стране, ее населению и культурному наследию.
Два актуальных события послужили поводом для того, чтобы обратиться к прочно забытой истории, связанной с названием улиц, и вернуть ее в наши дни. В 2012 году комиссия по названию улиц города Констанц предложила переименовать улицу, названную в честь генерала Эммиха. Однако по настоянию местных жителей решение муниципальных властей было отменено. Вето объяснялось рядом причин: жителей проинформировали поздно, они не смогли принять участие в обсуждении данного вопроса и сочли свои права ущемленными. Но главное, они приводили доводы практического характера: «Теперь придется сообщать об изменении адреса всем, с кем поддерживаются контакты, – от газетного издательства до банков, от родственников, друзей и знакомых до страховых агентов», причем «частая перемена адреса отрицательно сказывается на страховых бонусах». Назывался и еще один аргумент: «Отто фон Эммерих не пользуется широкой известностью, поэтому переименование нецелесообразно». Иными словами, поскольку человек забыт, не стоит пересматривать отношение к его персоне
[67].
Спустя два года, когда отмечалось столетие начала Первой мировой войны, появился повод взглянуть на давние события с позиции наших дней. В отличие от британцев, французов и бельгийцев, которые проводят ежегодные коммеморации в память о Первой мировой войне, а дату прекращения военных действий 11.11.1918 отмечают минутой молчания, немцы открывают в этот день традиционный карнавальный сезон. Действительно, Первая мировая война не играет никакой роли в сознании немцев, в их социальной и национальной памяти, в школьных программах. Здесь ее затмили Вторая мировая война и Холокост. Одно воспоминание вытесняется другими.
При этом после проигранной Первой мировой войны немцы слишком хорошо помнили о ней. До сих пор во всех немецких городах и деревнях стоят солидные монументы с именами погибших. Эта память была повсеместной. Она выражалась в трауре семей и общин, она была героической и державной. Националистические политики нагрузили ее к тому же чувствами вражды и ненависти. Позор поражения следовало преодолеть новой войной, призванной вернуть немцам территориальные потери и утраченное достоинство. После 1945 года имена погибших еще заносились на монументы Первой мировой войны, однако капитуляция нацистской Германии уже не допускала той героической памяти, которая сформировалась по окончании той, первой войны. Суть новой войны оказалась преступной, она девальвировала прежние воинские традиции и формы почитания героев. Память о жертвах мировых войн замкнулась в кругу семьи, небольших групп и внутри таких организаций, как Немецкий народный союз ухода за воинскими захоронениями.
В юбилейном 2014 году Первая мировая война стала многоголосым и многообразным медийным событием. Выставки и книги, кинофильмы и доклады, исторические реконструкции и туристические поездки по местам крупных сражений поддерживали к нему постоянный интерес. Для историков это был звездный час: приуроченные к юбилею издания быстро раскупались, их публичные выступления активно обсуждались. Через сто лет пробелы в памяти заполнились новым знанием; шел поиск как материальных следов истории, так и семейных преданий. Но главное, немецкая история открылась в новых общеевропейских рамках, и впервые многое увиделось с национальных точек зрения других стран.
В центре дебатов находилась европеизация немецкой памяти о Первой мировой войне. Эта память стала европейской уже потому, что Германия в юбилейном году отказалась от своего особого пути забвения и сблизилась тем самым с другими странами. Такое сближение было поддержано медийной проработкой военной темы на телевидении, где, в частности, на примере четырнадцати конкретных судеб людей из семи стран эмоционально и убедительно было показан общечеловеческий взгляд на страдания людей в годы войны, объединяющий всех поверх национальных границ. Другой подход к европеизации памяти содержала монография Кристофера Кларка, который заново реконструировал предысторию войны, отказавшись от расхожего представления о ее единственном виновнике.
