Однако пришлось долго ждать, пока эта тема привлечет к себе внимание широкой общественности, а со стороны политики последуют конструктивные сигналы. Официальные инстанции отвергали термин «геноцид» применительно к колониальным методам военных действий в Намибии ссылкой на простейший аргумент: дескать, определение геноцида приобрело юридическую значимость лишь после Второй мировой войны, а потому не может использоваться для событий, предшествующих этому времени. (По этой логике Холокост также нельзя именовать геноцидом.) В 2004 году федеральный министр по экономическому сотрудничеству и развитию Хайдемари Вичорек-Цойль посетила Намибию, где приняла участие в памятных мероприятиях по случаю 100-летия сражения при Ватербурге с реконструкцией эпизодов этого сражения. К тому времени правительство ФРГ уже приняло на себя политическую и моральную ответственность за давнюю трагедию, однако ограничило признание исторической вины мерами в рамках программы помощи развивающимся странам. 9 июля 2015 года председатель бундестага Ламмерт назвал геноцидом колониальные методы ведения военных действий германскими войсками в Африке и повторил это заявление во время своего визита в Намибию в октябре 2015 года. В июле 2016 года фракция «Зеленых» в берлинской резиденции Фонда имени Генриха Бёлля представила свою резолюцию под названием «История многообразия: мемориальная культура в миграционном обществе». В ней шла речь о «немецкой колониальной истории и других белых пятнах». «Преступления германского колониализма принадлежат к числу наиболее прочно забытых этапов немецкой истории. Их проработка начинается только сейчас под публичным давлением таких инициатив, как „Постколониальный Берлин“ или „Постколониальный Фрайбург“. <…> То, как общественность отнесется к теме германского колониализма, будет свидетельствовать о нынешнем состоянии немецкого общества и о процессе глобализации, частью которого остается история колониализма. Независимо от этого проработка истории является нашим моральным долгом – колониальная история насилия не должна игнорироваться, особенно в контексте нынешних дебатов о беженцах. Многие жители бывших колоний уже прибыли к нам, и еще многие продолжат прибывать в Германию. Они принесут с собой выжженные, словно клеймо, в коллективной памяти своих народов воспоминания об эпохе колониализма»
[108].
В июле 2016 года наконец и правительство ФРГ признало в официальном документе уничтожение племен гереро и намо актом геноцида. Планируются дальнейшие шаги. К их числу относятся совместная резолюция бундестага и намибийского парламента, осуждающая геноцид, и официальное извинение устами президента Йохима Гаука
[109].
Подобные заявления завершают период молчания и забвения. Но служат лишь началом для дальнейших проявлений солидарности и для следующих шагов к примирению. Прежде всего, должны быть услышаны и признаны требования жертв об извинениях, репарациях, совместных проектах на будущее, о возращении человеческих останков. Колониальная политика сопровождалась расовыми исследованиями с целью научного подтверждения превосходства белой расы над неполноценными расами. Для этого осуществлялся массовый вывоз человеческих костей и черепов. Иногда родных и близких заставляли самих чистить черепа покойных и упаковывать их для отправки. В шкафах и стеллажах антропологических институтов, естественно-научных музеев и медицинских учреждений находятся коллекции бесчисленного количества человеческих костей, черепов, фотографий и антропологических замеров, которые после Второй мировой войны перестали считаться соответствующими стандартам научных исследований. Однако забытые останки не растворились в воздухе, они продолжают храниться как проблемное наследие прошлого, происхождение которого надлежит тщательно изучить. В 2011 году намибийская делегация приняла в аудитории берлинского центра Шарите передачу двадцати черепов. Церемония передачи оказалась довольно неудачной, ей не хватило должного медийного освещения. Немецкой стороне недоставало опыта, воображения, сострадания и чуткости. Возвращение из забвения – долгий и трудный процесс, открытый для будущего. Но тяжелая работа по возвращению прошлого таит в себе освободительный потенциал: травматическую историю колониальных взаимосвязей необходимо вспомнить, чтобы рассказать о ней заново и передать ее дальше. Все это относится к темам, которые могут найти свое место в дискуссиях вокруг нового «Форума Гумбольдта» в Берлинском дворце.
Накба и Холокост – палестинские места памяти в Израиле
Пространство и забвение
«В местах заключается большая сила памяти» («Tanta vis admonitis in locis»). Эта фраза принадлежит Цицерону, теоретику римской мнемотехники
[110]. Место может не только обладать внутренней силой памяти, но и служить ареной, сценической площадкой, где происходит активное и пассивное забвение. Существуют места, обремененные и обременяющие прошлым, напоминающие о событиях, от которых хотелось бы непременно избавиться. К числу таких мест относится, например, военная тюрьма Шпандау, построенная в конце XIX века. После 1945 года она поступила в распоряжение союзников по антигитлеровской коалиции; в тюрьму Шпандау поместили военных преступников, осужденных Нюрнбергским трибуналом. После смерти последнего заключенного, Рудольфа Гесса, в 1987 году тюрьму снесли, а строительный мусор тщательно уничтожили, чтобы от завершившейся истории не осталось и следа, которым могли бы воспользоваться неонацисты в качестве реликвии. Другим примером является дом в австрийском городке Браунау, где родился Адольф Гитлер; этот дом, построенный в XVII веке, находится под охраной как архитектурный памятник. Различные планы его сноса или перестройки не были реализованы. С 1916 года историческая комиссия обсуждает вопрос о дальнейшей судьбе дома. Второй пример: подвал дома в городе Амштеттен, где преступник-кровосмеситель Йозеф Фрицль на протяжении двадцати четырех лет держал взаперти собственную дочь, был замурован. Однако дом так и не удалось продать, поэтому его снесли. Третий пример: Наташа Кампуш, которую восемь лет насильно удерживал похититель, приобрела в 2008 году дом своего похитителя; она еще не решила, когда снесет дом и снесет ли вообще. За каждым скандальным местом кроется взаимосвязь пространства и забвения, что ставит целый ряд важных и трудных вопросов: Как вписывается история в городское пространство? Как она укореняется в нем, стирается, оспаривается, изменяется, обновляется? Кто решает и контролирует то, что в данном месте надлежит помнить, а что забыть?
Попробуем разобраться с этим вопросом на свежем географическом примере. С 2011 года в Иерусалиме действует маршрут скоростного трамвая, связывающий две противоположные части города. Еврейский музей австрийского города Хоэнемс посвятил свою выставку этому 14-километровому маршруту между районом Писгат-Зеэв и Горой Герцля, то есть между западной частью Иерусалима и еврейскими поселками на востоке города. Открывшаяся в 2015 году экспозиция приглашала совершить путешествие по «Йерушалаим – Иерусалим – Аль-Кудс», чтобы посетители музея смогли по фотографиям познакомиться с разными сторонами жизни священного города, увидеть картины мультикультурного и чреватого конфликтами повседневного быта его жителей – евреев, христиан и мусульман. Музейный проект наглядно воссоздает то, что трамвайный маршрут делает изо дня в день, связывая между собой различные городские районы, мировоззрения и языки, которые теснятся, сталкиваются и смешиваются на узком пространстве. Подобную музейную экспозицию, демонстрирующую горизонтальные связи, интересно сравнить с другим проектом, выявляющим связи вертикальные. Такие связи реконструируются археологами, которые соединяют обнаруженные при археологических раскопках исторические слои с нашей современностью. Ландшафт, насыщенный следами истории, чреват конфликтами, ибо эти следы могут оказать существенное влияние на формирование религиозных и политических нарративов. В подобных случаях археологические находки и материальные реликты оцениваются по тому, насколько убедительно они подтверждают религиозные мифы или секулярные исторические сюжеты. Некоторые археологические проекты, осуществляемые в Израиле, преследуют четкую национальную цель – доказать: «Это наша земля!» Поэтому Амос Элон называет израильскую археологию дилетантской в тех случаях, когда она занимается поиском корней национальной идентичности. Противоположную стратегию забвения неугодного прошлого Джо Робертс характеризует словами «либо копать, либо строить!» («either you dig or you build!»).
