Книга Забвение истории – одержимость историей, страница 40. Автор книги Алейда Ассман

Решение о «праве на забвение» открывает новую эру. Оно бросает вызов не только юристам, провайдерам интернет-порталов и специалистам по информатике, которым придется заниматься конкретной реализацией этого решения, но и исследователям, изучающим забвение, поскольку все они столкнулись с новой культурно-исторической ситуацией. Новые юридические нормы принимают во внимание глубочайшую культурную трансформацию, которая произошла в цифровом космосе интернета. Мы имеем дело не только с неизвестными ранее проблемами в интернете – расстроилась вся привычная взаимосвязь между памятованием и забвением, определявшая прежде наше общество. Существовавшая прежде экономика взаимоотношения между памятованием и забвением, казавшаяся непреложной, нарушилась с тех пор, как новые технические средства взяли на себя контроль над сортировкой и хранением информации. Отныне памятование стало не благом, а проклятием. Теперь все, что попадает в интернет, уже не стирается само с течением времени и не может быть просто уничтожено. Оно незаметно уходит в онлайновый архив человечества, который моментально просматривается поисковыми машинами, делающими любую информацию доступной для все большего количества людей. Этот цифровой мегаархив обладает способностью быстро вбирать в себя со всех сторон самые разные данные, но при этом никогда и ничего не забывает, хотя и не обеспечивает надежную сохранность.

Вслед за такими традиционными средствами хранения информации, как письменность, книгопечатание, фотография, кино– и аудионосители, человечество обзавелось новым «протезом» памяти в виде интернета, что драматическим образом изменило базовую структуру культуры. Виктор Майер-Шёнбергер охарактеризовал эту ситуацию точной сентенцией: «С начала человеческой культуры забвение являлось для нас правилом, а памятование – исключением. <…> С дальнейшим развитием цифровой техники забвение стало ныне исключением, а памятование – правилом» ^[144]. Лучиано Флориди выразил ту же мысль немного иначе: «В гиперистории (в эру информационных и коммуникационных технологий. – А. А.) сохранение является стандартной опцией. Проблемой оказывается вопрос о том, что стирается» ^[145].

До сих пор памятование оценивалось преимущественно положительно. Помнить считалось необходимым ради сопричастности к социальной группе и желания продолжить жизнь в памяти социальной группы. Damnatio memoriae – забвение имени (как это произошло с Хансом-Робертом Яуссом) является суровой карой, особенно если вместе с этим уничтожается и творческое наследие. Впрочем, мы видели, что и забвение получало в культуре положительную оценку. Забвение необходимо, чтобы после поражения начать жизнь заново и чтобы после травматизирующих конфликтов приступить к созиданию нового совместного будущего. Чреватые продолжением конфликта разделяющие и отравляющие совместную жизнь воспоминания также следует забыть, чтобы бывшие враги смогли взаимодействовать и добрососедствовать. «Слабость памяти придает человеку силу», – говорил Бертольт Брехт. Редукция информации дает важный импульс для креативных инноваций, о чем свидетельствуют приведенные примеры Гёте и Ауэрбаха. Уже Ницше утверждал: кто слишком много знает – не способен действовать и одновременно утрачивает собственную идентичность. Образцом подобной нерешительности был для него Гамлет.

Знание является в информационном обществе основным и ценнейшим благом. В эпоху Больших данных ситуация меняется, ибо становится все очевиднее, что колоссальный прирост знаний не уменьшает незнание, а увеличивает его. Поэтому сегодня все больше специалистов разрабатывают все более целенаправленные стратегии, которые позволят справляться с лавиной информации. Именно эпоха Больших данных превратила незнание в научную дисциплину агнотологию, которая изучает разнообразные формы редукции, игнорирования, уничтожения, селекции, нейтрализации и иерархизации информации.

Но размышления Майер-Шёнбергера идут еще дальше. Он говорит не о культурной ценности памятования и забвения, а о ползучей культурной революции, которая меняет их местами. Это может привести к полному перевороту наших фундаментальных представлений о легкости забвения и о том, что памятование, напротив, требует значительных усилий и дается дорогой ценой. В ходе всей прежней истории человечества приходилось постоянно искать новые вспомогательные средства, чтобы обеспечить надежный перевод содержаний краткосрочной, оперативной памяти в долгосрочную культурную память.

Высечение текстов на камне или их гравировка на медных пластинах, составление летописей и книгопечатание – все это примеры трудной работы, необходимой для закрепления информации в культурной памяти. К этому добавляются меры «сохранения через повторение»: то немногое, что считается особенно важным, приходится многократно актуализировать в сознании, обновлять и сохранять в живой памяти, поводом для чего служат значимые юбилейные даты и памятные события. Ибо само собой здесь ничего не происходит: воспроизводство культуры не передается генетически от поколения к поколению, оно обеспечивается символами, которые всякий раз заново передаются следующему поколению и закрепляются в нем институтами семьи, школы и средств массовой информации.

С развитием цифровых технологий появляется простой и эффективный способ сохранения информации, совершенно не сравнимый по затратам со всеми прежними способами. «Наибольшая часть утрачивается» – это древнее понимание динамики памятования, отраженное эмблематикой Ренессанса и дошедшее до нашего времени, теряет в интернете свою несомненность. Из ста фактов утрачиваются девяносто пять – так описывал Музиль процесс историзации. Соотношение между настоящим и прошлым изменилось под воздействием цифровых технологий, позволяющих удваивать объемы памяти во все более короткие сроки, а следовательно, сохранять в ней стремительно растущую долю из всего того, что сегодня пишется, фотографируется, транслируется по информационным каналам, поступает на облачные ресурсы, серверы, компьютеры, смартфоны, хранится там, чтобы при необходимости быть извлеченным оттуда для нового использования.