Видимо, в интернете возникает сходная аномалия, только обусловленная не психическими, а техническими причинами, которые описываются как «широкое настоящее», «окончание периода затухания» или «отмена забвения». Интернет с его гиперссылками и гиперсвязанностью, которые актуализируют в настоящем все слои времени и захлестывают нас лавинами информации, аннулировал прошлое в том виде, в каком мы его знали прежде.
Хранить и помнить
К нынешнему времени сложился консенсус относительно того, что память невозможна без медийных носителей; более того – она базируется на этих носителях, форматирующих память. Но Хоскинс идет дальше, отождествляя культурную память с самими медийными носителями. По его мнению, новые технические средства коммуникации коренным образом изменили культурную память, вследствие чего она утратила собственные границы, а ее привязка к определенным социальным группам и идентичностям исчезла. Поэтому Хоскинс говорит о новой парадигме гиперсвязанности (connective turn). Изменившиеся технические условия, с точки зрения Хоскинса, привели к отождествлению памяти с электронными носителями информации: «Ныне память находится под определяющим влиянием медийной экологии, где избыток, распространение информации и доступ к ней посредством социальных сетей, узлов и цифровых архивов по-новому устанавливают наши взаимоотношения с прошлым»
[151].
Мы поняли теперь, что память всегда формировалась носителями информации и что цифровые носители оказали совершенно особое влияние на содержания индивидуальной и коллективной памяти. Поэтому важно подчеркнуть, что носители информации служат основой и контекстом для любого акта вспоминания или забвения, ибо они определяют и задают ту парадигму, которая форматирует или переформатирует, закрепляет или стирает содержания нашей памяти. Но вслед за уподоблением памяти ее носителям Хоскинс делает следующий шаг, заявляя об их полном отождествлении. Благодаря «аутсорсингу» в интернете, память становится «всепроникающей, легкодоступной и операбельной, диверсифицированно распределенной и многообразной», а также – добавим мы – еще и зловредной, ибо безжалостная память интернета хранит и поддерживает в актуальном обращении все, что мы хотели бы забыть сами и о чем, как нам хотелось бы, должны забыть другие. Судя по всему, вынесение человеческой памяти в интернет имеет свою цену: память теряет свою оформленность, делается диффузной; пользователи интернета во все большей мере теряют контроль над своими персональными данными, личными воспоминаниями и собственной идентичностью.
Говоря о новой парадигме гиперсвязанности, Хоскинс имеет в виду, что цифровая эпоха оборвала привязку памяти к идентичности, сделав память общедоступной. В мире новой гиперсвязанности память перестала увязываться с идентичностью. Более нет прошлого, которому мы обязаны собственной историей и которое мы считаем своим; существуют лишь цифровые архивы, на основе которых возникают совершенно новые конфигурации: «вместо того чтобы воспринимать себя в качестве случайного продукта стандартной социальной группы, каковой является нация, расширенный цифровой архив может способствовать порождению новых воспоминаний интернациональных социальных коллективов»
[152]. В постдефицитарной культуре все больше информации для все большего количества пользователей оказывается доступным, сохранным и транспортабельным без особых затрат и усилий. Если традиционные средства массовой информации – книга, кино, телевидение – шли к читателям и зрителям, то ныне пользователь интернета сам может обратиться к ним в любой момент и так, как он этого пожелает. В цифровом мире с его «здесь и сейчас» утрачена связь между товаром, коим является информация, и местом, временем и идентичностью.
«Совершенство электронных носителей памяти» подразумевает, в частности, что мощность накопителей удваивается за все более короткий срок. Объем доступной человеку информации возрастает по экспоненте. Описание подобной ситуации сопровождается порой опасением, что нам придется столкнуться с таким избытком информации, с которым мы уже не справимся. Ницше, имея в виду рост знаний, производимых гуманитарными науками, говорил, что прошлое грозит затопить собой настоящее; Ханс Ульрих Гумбрехт сравнивает «расширенное настоящее» с застойной трясиной, которая засасывает прошлое и из которой ничего не вытекает; Хоскинс указывает на новые электронные носители информации, превращающие прошлое в общедоступный архив и разрушающие прежнюю идентичность.
Подобная диагностика подкупает своей яркой образностью и зорким взглядом на нынешнюю ситуацию. Но эта диагностика проблематична, ибо выглядит слишком обобщенной и представляет дело так, будто вся наша жизнь находится под цифровым диктатом интернета. Сосредоточившись исключительно на технических инновациях, названные аналитики забывают, что старое продолжает существовать, и упускают из виду всю сложность нынешней ситуации. В жизни наличествует достаточное количество биологического и материального, то есть такого, что продолжает существовать в ней, не поддаваясь воздействию «периода затухания». Вместо абстрактной гомогенизации и унификации времени и отождествления виртуального мира с материальным следовало бы пристальнее вглядеться в новое разнообразие темпорального опыта.
То же самое относится к отождествлению понятий «память» и «медиа». Здесь необходимо учитывать принципиальные различия, которые – при всех разговорах о смене парадигм – не могут внезапно утратить свою значимость и, напротив, заслуживают своего сохранения. Особенно настоятельно мне хотелось бы указать на различие между хранением информации и памятованием. То, что описывают Гумбрехт и Хоскинс, относится к хранению информации, а не к памятованию. Оба автора возлагают на технику ответственность за разрыв связей между информацией и идентичностью, что уничтожает предпосылки для памятования. Но интернет не властен упразднить идентичности или унифицировать их; скорее он сам может быть поставлен на службу идентичности. Поэтому следует и дальше учитывать принципиальное различие между сохранением информации и памятованием: хранение информации может быть поручено техническим средствам, машинам, а вот помнить способны только люди с их неповторимо индивидуальными позициями, взглядами, ограниченностью кругозора, собственным опытом, чувствами и целями. Проблема перегруженности наших информационных накопителей решается не путем регулярной чистки, то есть стирания данных, а с помощью алгоритмов чисто технического обслуживания информационных запросов и сортировки информационных потоков. Экспоненциальный рост объемов цифровых данных не несет в себе при ближайшем рассмотрении ничего апокалиптического, поскольку они – в отличие, например, от газетных кип – не занимают большого места и благодаря быстродействующей сортировке остаются обозримыми для поиска и транспарентными. Но сортировка и поиск не тождественны памятованию. Для памятования необходимы критерии значимости и релевантности, которые порождаются только связью значимой информации с индивидуальной или коллективной идентичностью, а также с их обратной стороной – игнорированием несущественного, отбрасыванием ненужного – и с другими аспектами, характеризующими забвение. В конечном счете отбор информации в интернете не может быть делегирован поисковым машинам и алгоритмам, как и само забвение.
