— А скипетр оказался сломан, — со вздохом признался Ник. — Как следует разобраться я с ним не успел, но тогда, внизу, не почувствовал в нем никакой магии. Пожалуй, надо посмотреть на него еще раз. Быть может, я в спешке что-то упустил?
— Вы что, забрали его с собой? — подобрался Ларун.
— Да.
— Нет! — почти одновременно заявили мы с Ланкой.
Ник удивленно обернулся, но я лишь неловко развела руками.
— С места схватки мы его действительно забрали. Но до выхода, к сожалению, не донесли.
— Как это? — изумился Ник. — Вы что, умудрились потерять мой скипетр?!
Я неловко потупилась: как-то раньше об этом речь не заходила. Я не напоминала, потому что, раз скипетр утерян, в разговорах о нем не было никакого смысла. А Ник, похоже, вообще забыл и вот теперь неподдельно расстроился, узнав, что остался без боевого трофея.
— Где он? — нахмурился куратор, когда у мага вытянулось лицо. — Вы с ним что-то сделали? Надеюсь, у вас хватило ума не использовать его против нежити?!
Я нервно улыбнулась.
— Вообще-то я его в одну настырную тварь кинула. Случайно. Забыла, что он лежит в мешке. Решила, что там обычные железки, вот и швырнула то, что потяжелее. Кажется, попала твари в голову. То есть в головы, конечно, потому что их было несколько. И только после этого она отстала, а мешок со скипетром до сих пор валяется где-то там.
Ник разочарованно обмяк.
— Саан вас задери… а я так хотел посмотреть на него поближе!
— Прости, — повинилась я, старательно обходя вниманием тот момент, что мы в подземельях вообще-то и нагрудник его оставили, и оружие… да и вообще все, что могло хоть на секунду нас задержать.
— Плохо, — поджал губы наставник. — Даже в сломанном виде скипетр опасен. Если его не обезвредить, то в скором времени он найдет себе нового хозяина.
— Как это?! — ошарашенно воскликнули мы.
Ларун скривился.
— Лич — лишь приложение к темному артефакту. Носитель. Причем легко заменяемый. Тогда как настоящее зло заключено именно в скипетре или короне. Именно оно оживляет тварей в скверне. Плохо, что вы их потеряли. Но хорошо, что у вас хватило ума к ним не притрагиваться.
Я вздрогнула.
Саан… а в книгах про такое не написано!
— Надеюсь, больше вы там ничего не нашли? — словно почувствовав что-то, с недобрым прищуром посмотрел на нас Ларун.
Я откровенно заколебалась, однако Ланка опередила меня буквально на миг.
— Нет, эрт. Больше у него ничего не было.
— А как насчет второго лича?
— Да мы его почти и не видели, — пожала плечами подруга. — Там было темно. Вместо светильников — только глаза этих тварей. Единственное, что я заметила, это то, что он был намного больше того скелета, которого я убила. И армия у него была тоже… под стать. Жуткие твари. Если бы не непонятный сбой, от которого они вдруг все позамирали, мы бы точно там полегли. Больно уж их было много. Это ведь был сбой?
Я настороженно покосилась на подругу, но та смотрела на куратора кристально честными глазами.
Хм. А про кольцо она так и не сказала. Про то, что видела кровь у меня на руке, тоже… впрочем, мы и про «прозрение» решили умолчать, потому что у меня оно на магии крови завязано. Да и про случившееся на лестнице не упоминали. По той же, разумеется, причине.
Кстати, с «прозрением» определенно что-то произошло. Не знаю, с чем это связано — с воздействием тени, с самим фактом пребывания в лабиринте или еще с чем, но после подземелий «прозрение» не просто осталось со мной насовсем, но внезапно начало работать без сбоев и стало на удивление послушным. Как мои щиты. Как самое обычное заклинание. Оно легко деактивировалось, как только я переставала фокусировать на нем внимание, так же легко снова становилось активным, стоило о нем подумать, и, что самое важное, по-прежнему имело превосходный обзор.
Это было здорово. И при этом до крайности странно, особенно учитывая, насколько я пострадала в магическом плане. Такое впечатление, что тень что-то сделала с заклинанием… или же со мной? В том числе и поэтому мы с ребятами договорились молчать. Хотя, конечно, я не ожидала, что Ланка сумеет вот так легко солгать куратору.
На мой взгляд, про кольцо лича сказать все-таки стоило. Просто о том, что оно все-таки есть. Я даже согласилась бы отдать его на изучение. Но теперь, когда слова уже прозвучали… нет. Подругу я подставлять не собиралась, поэтому сделала вид, что ни при чем, и на всякий случай убрала левую руку в карман. А заодно подумала, что при первой же возможности надо будет его снять, а то за всей этой суматохой у меня, если честно, эта мысль попросту вылетела из головы.
Ларун, правда, ничего не заметил — вопрос Ланки застал его врасплох. Он еще какое-то время посидел, подумал. Окинул нас оценивающим взором. А когда встретил напряженный взгляд Ника, которому в свое время тоже пришлось столкнуться с похожим «сбоем», неохотно качнул головой.
— Не уверен, что это был именно сбой. Но я отправил письмо ректору. И он обещал прислать команду для проверки. До этих пор внутрь лабиринта никто не войдет. А все входы я опечатал на случай, если там действительно что-то не в порядке, и чтобы полностью исключить угрозу для наших студентов.
Меня, конечно, такое объяснение не устроило. Да и Ника, судя по глазам, тоже. Однако выпытывать у куратора детали мы не стали — пока лабиринт не проверят, он все равно ничего не скажет.
Студентам, разумеется, он тоже ничего внятного не сообщил. Поэтому они терялись в догадках. Большинство искренне переживали, что не смогут пройти полноценное испытание. Кое-кто, наоборот, порадовался отсрочке. И лишь немногие рискнули к нам подойти, чтобы узнать, что мы там увидели. Правда, поскольку Ларун строго-настрого запретил распространяться про личей и всякие ужасы, то помочь ребятам мы ничем не могли. Поэтому еще через пару дней от нас отстали. Нику наконец разрешили ходить. И жизнь потихоньку начала возвращаться в свою колею…
Если бы не одно но.
После возвращения из подземелий у меня появились тревожные сны. Какой-то подспудный, настойчивый страх перед темнотой, становящийся особенно выраженным по вечерам. Поэтому перед сном по несколько раз осматривала все углы в палатке, стала чаще оглядываться, просто идя по лагерю вечером. И подолгу всматривалась во тьму после того, как Ник гасил светильник, потому что мне упорно казалось, что там кто-то есть.
Этот необъяснимый страх не оставлял меня ни на миг. Ланка сказала, что я стала беспокойно спать по ночам. А Ник, который еще раньше заметил мою нервозность, сказал, что такое бывает. И он не ошибся: подземный лабиринт действительно меня напугал. В его коридорах я впервые осознала, что могу умереть. Столкнулась с такими вещами, о которых нас не предупреждали. Перенапряглась. Истощилась. Едва не утратила дар. Наверное, именно поэтому даже после того, как мы выбрались, я по-прежнему чувствовала себя некомфортно.
