«Пипин: Что такое человек? – Алкуин: Раб смерти, мимоидущий путник, гость в своем доме.
Пипин: На что похож человек? – Алкуин: На плод.
Пипин: Как помещен человек? – Алкуин: Как лампада на ветру. <…>
Пипин: Что такое свет? – Алкуин: Лик всех вещей.
Пипин: Что такое день? – Алкуин: Возбуждение к труду.
Пипин: Что такое солнце? – Алкуин: Светоч мира, краса небес, счастие природы, честь дня, распределитель часов.
Пипин: Что такое луна? – Алкуин: Око ночи, подательница росы, вещунья непогоды. <…>
Пипин: Что такое земля? – Алкуин: Мать рождающихся, кормилица живущих, келья жизни, пожирательница всего.
Пипин: Что такое вода? – Алкуин: Подпора жизни, омовение нечистот.»
Далее ученик и учитель меняются ролями. И теперь уже хитро составленные вопросы задает наставник, побуждая обучаемого искать разгадки. Предлагаемые Алуином загадки не лишены занимательности и для современного читателя:
«Алкуин: Послущай еще: я видел, как мертвое родило живое, и дыхание живого истребило мертвое. – Пипин: От трения дерева рождается огонь, пожирающий дерево. – Алкуин: Так. <…>
Алкуин: Видел я, как женщина летела с железным носом, деревянным телом и пернатым хвостом, неся за собою смерть. – Пипин: Это спутница воина (стрела – прим. автора). <…>
Алкуин: Какой вестник бывает нем? – Пипин: Тот, которого я держу в руке. – Алкуин: Что же ты держишь в руке? – Пипин: Твое письмо. – Алкуин: Читай же его благополучно, сын мой».
Социальные и политические взгляды Алкуина хорошо прослеживаются на основании изучения его трактата «Риторика» (Disputatio de Rhetorica et de virtutibus). В нем ученый объединяет науку о красноречии с рассмотрением вопроса о добродетелях, логично связывая развитие школьного образования с насаждением высоким идеалов христианской морали и нравственности. Вполне в духе идеалов построения Божьего Царства на земле Алкуин проводил мысль о том, что насаждение учености, осуществляемое Карлом, является на самом деле делом распространения и утверждения Истины и образцов правильного поведения в обществе, соответствовавших пропагандируемым идеалам. Даже война, в особенности война против язычников, на самом деле служит миру, поскольку Карл подносит побежденным наивысший дар – просвещение верой Христовой на пути к Спасению.
Авторитет Алкуина был незыблем и непогрешим. В памяти потомков он остался одной из центральных фигур всего культурного подъема, царившего при дворе Карла Великого. «Он говорил, жил и писал в полную меру своего достоинства, а достоинством он превосходил всех, кроме разве что могущественнейших королей», – писал об англосаксонском ученом Ноткер Заика. А биограф Карла Эйнгард свидетельствовал, что всем прочим предметам, кроме грамматики, франкский император учился именно у Алкуина: «…в прочих же предметах (Карл – прим. автора) имел наставником Альбина (прозванного Алкуином), тоже диакона, сакса, родом из Британии, мужа, умудренного во многих науках. У него Карл обучался риторике, диалектике и в особенности астрономии, благодаря чему мог искусно вычислять церковные праздники и наблюдать за движением звезд».
Третьим истоком интеллектуалов Каролингского Возрождения стала Ирландия, подарившая Академии Карла Великого таких выдающих ученых, знатоков теологии, астрономии, географии, греческого языка, как Дунгал (ум. ок. 828 г.), Дикуил (ум. после 825 г.) и Климент. Изолированные от материка, ирландцы сохранили традиции раннего христианства, их богословие было близко византийскому, а познания коренились глубоко в античной традиции. С их появлением при дворе Карла Великого связана замечательная легенда об ученых, не имеющих за душой ничего, кроме бесценных знаний, и о том, сколь они нуждаются в простейшей, элементарной поддержке, чтобы обеспечить подлинный расцвет науки и образования. В какой-то мере она является квинтэссенцией всего Каролингского Возрождения, залогом которого стало покровительство интеллектуалам того времени со стороны Карла Великого и их поистине невеликие запросы, в которые они оценили свои знания. Легенда в который раз подтверждает, что истые ученые готовы работать не на страх, а на совесть, но остро нуждаются хотя бы в минимальной поддержке, высвобождающей им время и силы и позволяющей всецело посвятить себя не добыче хлеба насущного, но снисканию пищи духовной. Ноткер Заика пересказывает эту красивую легенду следующим образом: «Когда Карл стал единовластным правителем в западных странах мира, а занятия науками почти повсюду были забыты, и потому люди охладели к почитанию истинного божества, случилось так, что к берегам Галлии прибыли из Ирландии вместе с британскими купцами два скотта – люди несравненной осведомленности в светских науках и Священных Писаниях. И хоть они и не выставляли напоказ никакого продажного товара, все же имели обыкновение зазывать толпу, стекавшуюся для покупок: «Кто жаждет мудрости, подходи к нам и получай ее – у нас ее можно купить». Но, говорили они, продают ее только потому, что видят, насколько охотнее народ приобретает то, что продается, нежели то, что предлагается даром. Таким способом они намеревались или вызвать людей на покупку мудрости, как и всякого товара, или, как подтвердилось в дальнейшем, поразить и изумить их подобным объявлением. Словом, они кричали так до тех пор, пока удивленные или принявшие их за безумцев люди не довели о них до слуха короля Карла, который всегда любил мудрость и стремился к ней. Он тотчас потребовал их к себе и спросил, верно ли молва донесла до него, будто они возят с собой мудрость? «Да, – отвечали они, – мы владеем ею и готовы поделиться с теми, кто именем Бога будет достойно просить об этом». Когда же он стал выведывать у них, что они за нее просят, они сказали: «Только удобное помещение, восприимчивые души и то, без чего нельзя обойтись в странствии (имеется в виду земная жизнь – прим. автора), – пищу и одежду». Услыхав это, он очень обрадовался и тут же задержал обоих ненадолго у себя. А затем, когда ему пришлось отправляться в военный поход, одному из них, по имени Климент, он приказал остаться в Галлии и поручил ему довольно много мальчиков знатного, среднего и низкого происхождения, распорядившись предоставить им необходимое продовольствие и подходящие для занятий жилища. Другого же, по имени [Дунгал], он направил в Италию и вверил ему монастырь Святого Августина близ города Тицены, чтобы там могли собираться у него для обучения все, кто пожелает».
Климент, видимо сменил Алкуина на посту руководителя и организатора Академии, став автором грамматики, пришедшей на смену устаревшей грамматике Петра Пизанского. Именно он был наставником прилежных бедных и нерадивых знатных юношей из поучительного рассказа о преподавании в придворной Академии, приведенного Ноткером Заикой. Дунгал, подписывавший свои стихотворные послания к Карлу «ирландский изгнанник» был одним из первостепенных консультантов франкского императора по теологическим вопросам, глубоко аргументируя свою позицию благодаря знанию не только Священного Писания и трудов Отцов Церкви, но и произведений знаменитых христианских поэтов. Наконец Дикуил (это он писал о том, что слон не всегда стоит, но может ложиться на бок подобно быку) стал автором важного географического трактата «Об измерении земного круга» (De mensura Orbis terrae, 825), в котором почерпнутые из античной традиции знания о бывших провинциях Римской империи дополнил информацией об Ирландии, Фарерских островах и Исландии, где летние ночи, по его словам, были такими светлыми, что можно было легко собирать с рубахи вшей. Это бесхитростное упоминание – лишнее простодушное свидетельство того, в каких санитарных условиях жили люди в эпоху Раннего Средневековья.
