К примеру, «Книга истории франков» объявляет основателем династии франкских королей некоего Фарамунда, род которого уходит корнями к последнему троянскому царю Приаму: «В конце концов, франки осознали, что они уступают такому большому войску и отошли с очень тяжелыми потерями; и Приам, храбрейший из них, погиб там. Они покинули Сикамбрию, прибыли к лежащим на отдаленнейших [местах по] Рейну городам Германии и со своими предводителями Маркомиром, сыном Приама, и Сунно, сыном Антенора, поселились там; здесь жили они долгие годы. После смерти Сунно пришли они к заключению, последовав примеру остальных народов, выбрать себе короля. И Фарамир посоветовал им это, и, таким образом они выбрали его сына, Фарамунда, своим королем с вьющимися волосами».
Легенду о троянском происхождении франков, а также их отождествление с македонянами времен Александра Великого приводит и «Хроника» Фредегара: «Отсюда происхождение франков. Первым королем у них был Приам. После этого, как написано в книгах историй, они в качестве короля имели Фригу. Одна их часть проследовала в Македонию, они были прозваны македонами, по народу, которым они были приняты, и по стране. Соседние народы были угнетаемы соседними народами, за что настолько ненавидели их, что оказали помощь франкам. С ними, после того как они были подчинены, они выросли в многочисленный народ. Из этого македонского народа произошли храбрейшие воины. То, какова была их сила, во времена Филиппа и сына его Александра твердила молва.
Но ведь и другая часть, которая произошла от Фриги, была хитростью обманута Улиссом. Но они не попали в плен, а лишь были изгнаны оттуда, скитались по многим странам с женами и детьми. После того, как ими был избран король по имени Франкион, они по нему прозвались франками. После поскольку, говорят, он был храбрейшим воителем и долгое время вел войны с многочисленными народами, он, опустошив Азию, направился в Европу и поселился между Рейном, Дунаем и морем».
Ту же цель – утверждения позитивного образа франкского народа, подчеркнуть его величие и мудрость – преследует и датируемый первой третью VIII в. первый «Пролог» к «Салической правде»: «Народ франков славный, творцом Богом созданный, сильный в оружии, непоколебимый в мирном договоре, мудрый в совете, благородный телом, неповрежденный в чистоте, превосходный по осанке, смелый, быстрый и неумолимый, обращенный в католическую веру, свободный от ереси. Когда еще держался варварства, по внушению Божию, искал ключ к знанию, согласно со своими обычаями, желая справедливости, сохраняя благочестие. <…> Слава Христу, возлюбившему франков! Да хранит их царство и да исполнит их правителей светом своей благодати! Да покровительствует войску, да поддержит их веру! Радость мира и блаженство! Да охранит Господь господствующих Иисус Христос благочестие! Ибо это есть храброе и сильное племя, которое оружием свергло с себя тягчайшее иго римлян, и, познав святость крещения, щедро украсило золотом и драгоценными камнями тела святых мучеников, которых римляне сожгли огнем, убили или изувечили железом, или бросили на растерзание диким зверям.
Приведенные тексты датируются VII и VIII веками, однако уже в VI в. ушли в прошлое те времена, когда германцы были дикими и необузданными. Еще в середине V в. галло-римский интеллектуал, избранный епископом Клермона Гай Соллий Сидоний Аполлинарий (ок. 430/431 – ок. 486), умерший в год победы Хлодвига над Сиагрием, в стихотворном обращении к «Сенатору Катуллину» с неприкрытым горьким сарказмом сетовал (перевод Ф. А. Петровского):
…Раз живу я средь полчищ волосатых,
Принужденный терпеть германский говор
И хвалить, улыбаясь против воли,
Песенки обожравшихся бургундов,
Волоса умастивших тухлым жиром.
Хочешь знать, что стихам моим мешает?
…
И глаза твои счастливы и уши,
Да и нос я назову счастливым,
Коль с утра в твоем доме не рыгают
Чесноком отвратительным и луком
И к тебе на рассвете, будто к деду
Иль супругу кормилицы и няньки,
Не врываются толпы великанов,
Для каких Алкиноя кухни мало
[8].
Однако уже столетие спустя все изменилось. Собрат Сидония по поэтическому слову и друг Григория Турского, последний античный или же первый средневековый поэт Венанций Гонорий Клементий Фортунат (ок. 530 – ок. 600), обретавшийся при дворах разных франкских королей, в обилии будет посвящать своим патронам и покровителям, кормильцам и кормилицам многочисленные льстивые панегирики, тешившие слух монарших особ. Жизненный путь Фортуната как нельзя лучше свидетельствует о том, что античная культура была в чести у франкских правителей, способных не только приютить и вознаградить поэта, но и, по крайней мере, в общих чертах понять и оценить высокую латинскую поэзию, написанную в подражание лучшим классическим образцам. В качестве примера заслуживает внимания стихотворение, посвященное королеве Теудехильде, бывшей, по всей видимости, дочерью Теудериха I (перевод Ф. А. Петровского):
Славная отрасль ствола блестящего царского древа,
Коему имя дала предков высокая честь!
Быстро по свет летит рода вашего новая слава:
Здесь подвизается брат, там – с ним совместно отец.
Но, несмотря на весь блеск благородных прадедов славы,
Больший гораздо еще вы заслужили почет.
Вы обладаете всем, что хвалят в родичах ваших:
Ты, Теудехильда, собой древний украсила род.
Славы достоин твой ум живой, благочестный, радушный:
Род возвеличила ты прелестью доброй души.
Светлою властью своей ты ненависть вырвала с корнем,
И не боязнь, а любовь ты порождаешь у всех.
…
Твой без убытка талант останется, посланный к звездам:
Множишь богатства свои жертвами добрыми ты.
Не унижаешь себя ты жизнью для Господа Бога:
Царство земное твое будет твоим в небеси.
Долгим да будет твой век на благо мирскому народу,
И да прославишься ты радостным светом заслуг!
Определить родственные связи этой дамы королевского рода позволяет ее эпитафия, также принадлежащая перу Венанция Фортуната: Cui frater, genitor, conjunx, avus atque priores, / culmine succiduo regius ordo fuit («ее брат, ее отец, ее супруг, ее дедушка и ее предки <…> были королевского происхождения»). Братом Теудехильды был Теудеберт, отцом – Теудерих, мужем – король варнов Гермегезикл, а дедом, естественно, Хлодвиг. В обоих стихотворных произведениях поэт, восхваляя Теудехильду, одновременно прославляет весь род Меровингов, воспевая его царственность и великие свершения.
