Другие панегирики поэта столь же льстивы и высокопарны, напоминая лучшие образцы античных произведений этого жанра, в которых авторы восхваляли императоров. Поэзия Фортуната как нельзя лучше соответствовала потребностям эпохи и запросу правителей династии Меровингов как на создание ими культа собственной родословной, так и на подчеркивание ими преемственности по отношению к римской цивилизации, наследниками и продолжателями которой они себя мыслили.
Венанций Фортунант однажды даже употребляет в стихотворении сравнение, позволяющее прямо соотнести франкских королей с римскими императорами. Так, в эпиталаме («свадебной песни») на бракосочетание короля Сигиберта и вестготской принцессы Брунгильды поэт пишет, что благодаря этому событию «королевский двор увеличился союзом, достойным цезарей». Впрочем, это единственное подобное сравнение на все многочисленные произведения Фортуната, нигде не называющего никого из меровингских монархов Цезарем и употребляющего термин «король» (rex). По всей видимости, употребленное поэтом сравнение во многом объясняется зависимостью этого его текста от взятой за образец для подражания эпиталамы Клавдия Клавдиана (ок. 370 – ок. 404) на бракосочетание императора Гонория (395–423) и дочери его могущественного придворного военачальника Стилихона Марии.
Помимо попыток сохранения и подражания римской материальной и духовной культуре, перенимали франки и многие вполне рациональные механизмы общественного обустройства такие, как элементы развитых государственных институтов и, в частности, налаженную позднеримскую налоговую систему, основной костяк которой должен был сохраниться несмотря на все потрясения V в. Функции государственного управления во Франкском королевстве выполняли, опираясь на хорошо известные им традиции и практики римского управления, высокообразованные галло-римские чиновники. Франкские короли еще со времен Хлодвига осознали значение этих грамотных бюрократов для налаживания повседневного функционирования государственных имений, местного самоуправления городов или, точнее civitas (или же «ситэ» – cité) – обширных округов вокруг поселения городского типа, и, самое главное, получения доходов в королевскую казну (фиск) путем организации регулярного взимания налогов. Франки сохранили оба базовых налога, существовавших в римское время, а именно поземельное обложение и подушную (поголовную) подать капитацию (от латинского caput — «голова»). Взимались они по старым лекалам с использованием tributum census – поземельных кадастров или реестров, сохранившихся с римского времени и, видимо, пересматривавшихся с определенной периодичностью. Поземельные налоги должны были в теории платить все землевладельцы, однако источники раннемеровингского времени полны упоминаний о том, что епископы и приближенные к королю знатные франки нередко освобождались от обложения их владений. Появление достаточно многочисленных исключений уже существенно подрывало принцип всеобщего налогообложения, однако дальнейшая его деградация оказалась еще более гибельной.
Так, мощным ударом по фиску стало право личного освобождения от уплаты налогов для священнослужителей, предоставленное им римским правом и неоднократно подтвержденное королевскими эдиктами Меровингов. Любые попытки нарушить этот принцип воспринимались клириками крайне неодобрительно, о чем свидетельствует целый ряд упоминаний в «Истории франков» Григория Турского. «И вот король Хлотарь приказал всем церквам своего королевства выплачивать казне третью часть доходов, – пишет епископ Тура в начале четвертой книги своего исторического труда, описывая события, датируемые 544 г. – Когда все епископы, хотя и неохотно, с этим согласились и подписались под этим, блаженный Инъюриоз мужественно отклонил это и отказался поставить свою подпись, говоря: «Если хочешь отобрать у Господа то, что принадлежит ему, то он быстро лишит тебя королевства, ибо несправедливо, чтобы твои амбары пополнялись за счет подаяний бедных, которых ты должен кормить из своих амбаров». И разгневавшись на короля, он ушел, не попрощавшись с ним. Тогда встревоженный король, боясь могущества блаженного Мартина, посла епископу [Инъюриозу] подарки, умоляя о прощении и раскаиваясь в том, что он сделал».
О том, что преодолеть сопротивление епископата королям не удавалось, свидетельствуют и приведенные Григорием Турским слова короля Хильперика І, часто жаловавшегося: «Вот наша казна обеднела, вот наши богатства перешли к церкви, правят одни епископы. Нет больше к нам уважения, оно перешло к епископам городов».
Нарекания королей на утрату доходов и отток власти из их рук в пользу Церкви были далеко не беспочвенными. Уже в позднеримское время, в IV–V вв. civitas совпадала с церковным диоцезом. Епископы обычно играли ключевую роль в ее управлении, являлись, по сути, местными гражданскими чиновниками, управлявшими всей общественной жизнью, и выступали представителями интересов местного населения перед королевской властью. Епископы были мощными и потому авторитетными защитниками местного населения, могли, используя выражение Сидония Аполлинария, постоять за горожан «перед земным судией» (apud terrenum iudicem), то есть вступить в противоборство с представителем светской власти и выйти из него победителем.
В VI в. в Меровингской Галлии именно епископы в силу родового богатства, налаженной организации Церкви, морального и политического авторитета среди местного населения выступали в роли патронов и реальных глав городских сообществ. И занимались они далеко не только сугубо церковными делами и заботой о нуждающихся, но обеспечивали повседневное функционирование городского хозяйства, боролись против поборов с горожан со стороны королевской власти и обеспечивали справедливое с их точки зрения и по мнению подвластной им общины налогообложение.
Более того, часто они имели в своем подчинении достаточно многочисленные и весьма эффективные вооруженные отряды, содержавшиеся при больших монастырях и в личных епископских имениях, опираясь на которые могли чувствовать себя вполне способными бросать вызов даже королевской власти. Духовный и моральный авторитет, дополненный высоким уровнем образования и опытом политической деятельности, а также, не в последнюю очередь, собственными военными силами, позволял епископам чувствовать себя уверенно и независимо.
Замыкая, благодаря этому своему положению, на себе большинство доходов от местного налогообложения, они действительно были способны лишить государственную казну значительной части поступлений. Вкупе с иммунитетом от налогообложения, получаемым многими светскими знатными землевладельцами, это способно было существенно подорвать доходы фиска. Кроме того, многие налоги, все же собиравшиеся с податного населения, могли попросту не попадать в королевские руки, поскольку их присваивали по пути королевские служащие, прежде всего графы, которые, не получая никакого вознаграждения за свою деятельность со стороны государства, по сути, платили себе сами из сумм налогов, которые взимали.
Не менее губительным было и пассивное, а случалось и активное сопротивление налогообложению со стороны рядовых франков и галло-римлян. Пассивное – состояло во всевозможных путях уклонения от налогов, к которым прибегали рядовые подданные короля. Свободные франки не платили налогов как по праву на это союзных империи варваров-федератов, которые освобождались от налогообложения, так и, прежде всего, вследствие принадлежности к привилегированному господствующему меньшинству покорителей страны. Казалось бы, это не должно было быть проблемой, ведь франки составляли незначительное меньшинство от населения Галлии. Однако со временем положение начало быстро меняться. Быстро сориентировавшись в ситуации, галло-римляне начали искать любую возможность назваться франками. Еще бы! Ведь это позволяло не платить налоги!
